Она быстро опустила руки и покраснела, чувствуя, как твердеют ее крошечные розовые соски.

– У тебя прелестное тело, – спокойно заметила Ронни.

– Может быть, – смутилась Мейвис, – хотя до Венеры мне, конечно, далеко.

– Ты замечательно сложена.

Ронни поставила на тумбочку поднос с шоколадом и бренди, затем подошла к кровати, отбросила одеяло и взбила подушку.

– Быстро в постель, а то простудишься, – скомандовала она. Мейвис юркнула в кровать. Ронни укрыла подругу одеялом, оставляя обнаженными грудь и живот, и села на край кровати. Мейвис покраснела еще больше, увидев, что подруга бесстыдно рассматривает ее голое тело.

– Помнишь, чем мы занимались в Борнмуте, когда были детьми? – спросила Ронни, слабо улыбнувшись.

Мейвис утвердительно кивнула в ответ. Конечно, она помнила, но сейчас эти воспоминания приобрели особый смысл.

– У тебя уже тогда было соблазнительное тело, – продолжала Ронни.

Ее взгляд остановился на крошечных розовых сосках, так красноречиво требовавших ласк. К своему удивлению, Мейвис больше не чувствовала смущения; от беззастенчивого взгляда Ронни в ней закипела страсть, сердце бешено застучало, тело напряглось. Ее рассудок словно оцепенел. Мейвис не хотелось думать о том, что может произойти в следующую минуту, но у нее не было сил отогнать от себя эту мысль.

– Мне так хотелось иметь друга, – сказала Ронни, гладя Мейвис по щеке. Ее пальцы едва касались кожи, возбуждая сладострастие.

– Но ведь у тебя так много друзей, – чуть слышно пролепетала Мейвис.

Во взгляде Ронни промелькнула едва уловимая грусть.

– Да, у меня много друзей, но ни одного настоящего друга… такого, как ты…

– Жаль, – ответила Мейвис, опуская глаза.

– Но ведь сейчас ты здесь, – улыбнулась Ронни, – поэтому жалеть не о чем.

Ее легко скользящие пальцы остановились на шее Мейвис, чуть сжались и сразу же расслабились.

Тяжело дыша, Мейвис схватила подругу за руку. Ее маленькие груди высоко вздымались при каждом новом вдохе.

На глазах у Ронни блестели слезы, она резко дышала. Ее легкие, словно пух, пальцы снова заскользили вниз, едва касаясь нежной кожи, и остановились, лишь достигнув мягкого бугорка груди. Мейвис затрепетала, почувствовав, что ее сосок зажат между пальцами Ронни, алчно прильнувшей к нему губами.

Все тело Мейвис было охвачено пламенем. От прикосновения к соску ее охватило пронзительное чувство сладости, судорогой прошло по ее телу и замерло внизу живота. Даже кончики пальцев на руках и ногах трепетали от наслаждения. Мейвис не собиралась обдумывать происходящее. Какая ей разница, что все это значит? Сейчас это абсолютно не важно.

А Ронни тем временем крепко обняла Мейвис и начала целовать и нежно покусывать ее обнаженную шею. Мейвис отодвинулась к стене, давая подруге место рядом с собой. Она немного робела и не осмеливалась прикоснуться к Ронни, чувствуя где‑то в глубине подсознания, что это было бы окончательным падением.

Наконец их губы слились в нежном поцелуе. Обе девушки избегали резких движений, словно боясь разрушить очарование. Их зубы разомкнулись, и Ронни просунула язык в рот Мейвис, продолжая ласкать ее груди; затем ее рука опустилась на трепещущий живот подруги и застыла там на мгновение. Мейвис застонала, когда пальцы Ронни коснулись покрытого густыми завитушками лобка.

Затем Ронни долго ласкала бедра Мейвис, подвергая ее сладостной пытке, пока наконец ее рука не очутилась между ног подруги. Мейвис чуть раздвинула ноги, раскрываясь перед подругой.

На пальцы Ронни хлынули потоки густой липкой слизи.