Мы вышли в большой прямоугольный мощеный двор, окруженный с четырех сторон темными зданиями, — когда мы проходили мимо, привратник указывал на некоторые из них, говоря: «Часовня», «Дом школяров», «Канцелярия», и не давая больше никаких пояснений, а потом остановился перед статуей на постаменте в центре двора.

— Король Генри, — коротко сказал он.

Король стоял, величественный и суровый, а на его свинцовых плечах лежал снег. Впереди виднелась башня с часами. «Королевская башня». Я остановился и оглянулся назад. Снег, покрывавший булыжники и каменные оконные карнизы, тускло мерцал, а впереди чуть покачивалось пятно света от фонаря привратника. Все остальное скрывалось глубоко в тени, и теперь мы прошли через сводчатый переход во внутренний двор — здесь тени лежали еще глубже. Галерея с расположенными через равные промежутки арками окружала по периметру заснеженную центральную площадь. Мы прошли по галерее, по трем ее сторонам — шаги наши гулко отдавались от каменного пола, эхо подхватывало их и еще долго звучало вокруг, и мне вдруг очень захотелось что-нибудь громко прошептать и услышать, что оно ответит.

Здесь царил ледяной холод, но наконец мы поднялись на один пролет по каменной лестнице и через обитую сукном дверь прошли в коридор, обшитый деревянными панелями. По одну его сторону было несколько закрытых дверей, по другую — окна в каменных амбразурах, смотревшие вниз, во внутренний дворик. Стены были увешаны портретами, которые, казалось, пристально смотрят на меня, провожая взглядами, и у меня возникло неуютное ощущение, будто со всех сторон, из-за дверей, таясь в углах, отступая в тени, за нами наблюдают лица, они видят, как мы идем, они замечают все. Но когда я оглянулся, никого не было.

Мы остановились перед дверью, и привратник поставил мой чемодан.

— Ваши апартаменты, сэр. Все, что вам может потребоваться. Доктора Дансера до завтра не будет, сэр, но я должен проводить вас в библиотеку после того, как принесу завтрак. Итак, сэр, желаю вам доброй ночи. — Он наклонился в дверной проем и включил свет. — Наверху, через два лестничных пролета, есть звонок, сэр, он проведен в сторожку. Если вам что-нибудь потребуется, позвоните.

— Спасибо. — Я поднял свой чемодан. — Большое спасибо.

Но привратник уже был в самом конце коридора; ухнула, закрывшись, обитая сукном дверь, и я остался один в тишине, которая подобно пыли взвихрилась и стала оседать вокруг меня.

Крутая лестница вела вперед, резко закручиваясь и сужаясь на втором, более коротком пролете, наверху которого была еще одна обитая сукном дверь. Шаги мои тяжело отдавались на голых досках, и я почти ожидал, что приду на какой-нибудь темный чердак, по-спартански меблированный единственной железной кроватью, какие бывают в школьных дормиториях, и без всяких удобств. Здесь было все так же мучительно холодно, и повсюду, проникая во все щели, гуляли сквозняки. Я подумал о том, что с тех пор как прибыл в Англию, только и делаю, что поднимаюсь по лестницам в незнакомые комнаты, задаваясь вопросом, что меня ждет впереди, и — после множества странных, выбивающих из колеи событий — становлюсь все более напряженным и настороженным. Я не должен быть таким.

Резким толчком открыв дверь, я сразу оказался в самой уютной и приятной гостиной. Светились лампы, в камине ярко горел огонь, рядом стояли медное ведерко, наполненное углем, и поленья, аккуратно сложенные с обеих сторон. Письменный стол, изящный столик красного дерева, глубокие кресла, полки с книгами, красивый персидский ковер, блюда с фруктами и орехами на буфете — у меня возникло такое ощущение, будто комната ждала меня, как старый друг, и я сел прямо в пальто, закрыл глаза, и невольно из самых глубин моего существа поднялся глубокий вздох облегчения и удовлетворения, а вместе с ним на выдохе ушли вся усталость и беспокойство, весь страх — да, это был своего рода страх, столь сковывавший и мучивший меня весь этот день, как и несколько предыдущих.