Сны не становились чаще. Напротив, иногда они исчезали совсем, и какое-то время Кейтлин жила только книгами, общалась со сверстниками и снова начинала играть в футбол – Кейтлин большую часть времени проводила с мальчишками, и проблем с одноклассниками у неё не было никогда, хотя некоторые и считали её чудачкой. Кейтлин тоже их не любила и однажды за «чудачку» врезала крупному и широкоплечему веснушчатому МакФлою так, что в кровь разбила ему нос. Был большой скандал, но МакФлой больше не спрашивал у неё ничего. А сама Кейтлин не отвечала.

Идея с живописью пришла ей в голову, когда Кейтлин было уже четырнадцать лет. Она тогда поехала с родителями в очередное турне по замкам Шотландии – третье за всю её жизнь. В тот же год Кейтлин подарили фотоаппарат, и она, не переставая, фотографировала всё – замки, горы, леса и пустоши. Но когда достала из конверта Kodak проявленные фотографии и стала просматривать их одну за другой, то пришла в ярость. Всё это было не то.

Может быть, она фотографировала не очень хорошо. Кейтлин вполне это допускала. Фото у неё получались плоскими и тусклыми. В них не было той жизни, которую она видела у себя в голове. И тогда она стала рисовать.

Рисовала Кейтлин и раньше – на полях тетрадей и в блокнотах, куда записывала домашнее задание, но теперь она стала рисовать всерьёз. А когда в восемнадцать встал вопрос о том, куда она хочет поступать – Кейтлин ответила абсолютно твёрдо: «Я хочу рисовать».

Большой скандал закончился покупкой билета на автобус и самовольным отъездом в Лондон, где какое-то время Кейтлин ночевала под мостом. Потом, как и предупреждали её родители, зарабатывала официанткой в пивной и подметала двор американского посольства, чтобы через два месяца встретить Джека, с которым она и жила уже четвёртый год.

Кейтлин радовалась, что ушла. Радовалась, потому что ей не надо было смотреть родителям в глаза, когда она впервые увидела свой настоящий сон. В том сне мужские руки путешествовали по её телу, скользили по бёдрам и даже проникали внутрь неё – и Кейтлин было хорошо.

Она тогда уже жила с Джеком, который был на два года старше её, знала, зачем мальчикам нужны девочки, но никогда не задумывалась о том, что могла бы делать это сама.

Пару дней она косилась на Джека, пытаясь понять, мог ли ей сниться он – как-никак просторный, но напрочь лишённый перегородок лофт, где они видят друг друга каждый вечер почти что голышом. Долгое отсутствие секса, потому что мальчики выбирают девочек поярче и подоступней, а на нищих художниц предпочитают смотреть издалека. Кейтлин представила себя в постели с Джеком но мгновенно поняла, что это – абсолютно «не то». Но через пару недель всё-таки призналась ему во всём – время она выбрала удачное, насколько могла, разговор был начат вечером, за овсянкой, которую они ели два, а то и три раза в день, и та мгновенно встала у Джека в горле комом.

– Что? – переспросил он.

– Ничего, – Кейтлин покраснела и отвернулась.

Больше они об этом не говорили, но через некоторое время Джек познакомил её со своей девушкой и стал частенько приглашать ту домой, а сама Кейтлин всё больше времени стала проводить, гуляя по берегу и пытаясь разглядеть в сизой дымке горизонта что-то из того, что видела во сне.

– Свободно? – Кейтлин с трудом выбралась из марева воспоминаний. Только теперь она поняла, что давно уже покручивает почти пустой бокал в руке. Подняла взгляд и увидела перед собой крупного парня с розовыми щеками и веснушками, расползавшимися от переносицы к скулам.