Раздался рев моторов, и я пришла в себя. На взлетную полосу садился двухместный самолет, похожий на живое существо: на нем помигивали какие-то огоньки, подрагивали крылья. Самолетик был похож на деловитого жука, присевшего на землю отдохнуть.

Я направилась к маленькому зданию аэропорта. В зале ожидания не было ни души. Тогда я вышла наружу и подождала, пока из приземлившегося самолета вылезут двое. Они вошли через служебный вход, и я последовала за ними. В диспетчерской сидел тощий молодой человек с волосами соломенного цвета и длинным острым носом. Вместе с пилотами он занялся изучением каких-то карт. Речь шла о направлении ветра, о потоке, подхватившем самолет в районе Галена. Происхождение ветра вызвало у присутствующих оживленную дискуссию, продолжавшуюся минут десять. Я разгуливала по кабинету, любуясь аэрофотоснимками города и окрестностей.

В конце концов тощий молодой человек неохотно оторвался от карты погоды и спросил, не может ли он мне чем-нибудь помочь.

Я использовала самую обворожительную из своих улыбок: роковая обольстительница разбивает мужские сердца.

— Понимаете, в пятницу вечером я прилетела сюда на самолете мистера Бледсоу. И, должно быть, потеряла во время полета сережку. — Я достала из кармана мамину бриллиантовую серьгу. — Вот такую. Скорее всего она так и осталась в кабине.

Молодой человек нахмурился:

— Когда вы прилетели?

— В пятницу. Часов в пять вечера.

— А какой самолет у мистера Бледсоу?

Я беспомощно, чисто по-женски развела руками:

— Понятия не имею. Я думаю, в него может влезть человек шесть. Новенький такой, — с надеждой добавила я.

Диспетчер и летчики снисходительно переглянулись. Бабы такие дуры. Потом молодой человек достал из ящика какую-то книгу и стал водить пальцем по странице.

— Бледсоу. Так-так. Самолет «пайпер-каб». Прилетел в пятницу в семнадцать двадцать. На борту был один пассажир. О женщине тут ничего не сказано.

— Верно. Я специально попросила Кэппи не записывать меня. Не хотела, чтобы знали о моем прилете. Но сейчас... я потеряла сережку и не знаю, что делать. Кэппи будет здесь утром? Не могли бы вы попросить его, чтобы он как следует посмотрел на полу кабины?

— Он появляется здесь лишь тогда, когда мистер Бледсоу отправляется куда-нибудь на своем самолете.

— А может, вы дадите мне его номер телефона?

Немного поломавшись, молодой человек все-таки смилостивился и дал мне телефон Кэппи. При этом двое летчиков иронически поглядывали на меня и подмигивали друг другу. Я от души поблагодарила молодого человека и вышла. Как бы там ни было — дело сделано.

Вернувшись домой, я вспомнила про трофеи, взятые из квартиры Бум-Бума, и достала их из чемодана. Невзирая на постоянные повышенные нагрузки, левое плечо благополучно заживало, и я справилась с чемоданом без особых проблем: зажала добычу правым локтем, а левой рукой запросто закрыла крышку и защелкнула замки. Новогвинейский тотем выскользнул и полетел на пол. Я попыталась его поймать, но в результате на пол упали фотографии. Выругавшись, я опустила все на пол, обеими руками открыла крышку, подперла ее ногой и побросала все в чемодан.

Тотем уцелел, но стекло на фотографиях разлетелось вдребезги. Я сложила снимки на кофейный столик, а осколки аккуратно сняла и выбросила в корзинку.

Снимок, на котором был запечатлен момент получения мной диплома, никак не желал вылезать из рамки. Должно быть, Бум-Бум проложил сзади слишком толстый слой картона.

— Мог бы найти для сестры рамку и подороже, — сердито пробормотала я.

Чтобы не порезаться, сходила на кухню и надела кухонные рукавички. Потом решительно рванула фотографию из рамки, просыпав на пол мелкую стеклянную крошку.