– М? О фём ты? – я откровенно играл в дурака, продолжая поглощать сочное мясо, похрустывая прожаренными косточками. Обалденно!

– Не придуривайся, Шаин, – викара ехидно оскалилась. – Ты ведь не зря меня не отозвал, оставил при себе.

Обожаю, когда союзницы зовут меня по имени. Да ещё и упрекают. Сразу чувствуешь, что в них есть воля. Это тебе не тупые рабыни.

– Ну да, – я улыбнулся, пожав плечами. – Инафе присфать фас смог бы только на следующее утро. А кто сделает мне умопомрофительный массаф? Знаеф, как я уфтал? Твои умелые пальчики в этом деле очень пригодятся.

– Всего лишь массаж? – бровка Садары лукаво изогнулась полумесяцем.

– Ну… кто его знает… всё мофет быть, – на подносе постепенно скапливалась горка обгрызенных косточек.

– Ешь быстрее! – хвост викары щёлкнул по полу и, вновь поднявшись, задрожал от нетерпения.

– Как прикажешь, госпожа!

Змейка так и застыла с открытым ртом, щёки и уши, невзирая на бронзовый цвет кожи, буквально зарделись: приложи спичку – воспламенится.

– Я… госпожа? – хвост Садары завибрировал, как заправский мобильник.

– Ну, а что тут такого? – я пожал плечами, усмехнулся.

Пусть привыкает к человеческим играм в доминирование.

– Как что? Как что, господин?! Ты ведь шеду, а я обычная ламия!

– Лукавишь, Змейка. И совсем ты не обычная, а прекрасная, восхитительная, обольстительная, нежная, – с каждым новым эпитетом хвост викары дрожал всё сильнее – ещё немного, и взлетит вертолётом, – прям демоническая богиня…

Садара набросилась на меня, поднос с остатками еды грохнулся на пол. Всем весом Змейка вдавила меня в ложе, руками вцепилась в запястья, аппетитные ягодицы опустились на пах. И ведь не подумаешь, что в изящной фигурке сокрыто столько силы.

– Ты что творишь, девка? А?! – изобразил я злость, но ехидная улыбка вкупе с восставшей плотью выдали меня с потрохами.

– Замолчи, ничтожество! – прошипела викара, прижавшись лбом к моему. Ох, какие у неё завораживающие глаза! А будоражащий ноздри неповторимый тонкий аромат – ни с чем не сравнить. – Когда с тобой говорит богиня, ты должен внимать каждому её слову, выполнять любой её каприз! Тебе ясно?!

– Да, моя богиня.

«Шаин! А как же мы?!»

– одновременно отозвались Найрин с Фахисой.

Простите, девочки. Сегодня играю только со Змейкой.

«Так не честно!!!»

Ну, что поделать? Жизнь несправедлива.

«Шаин!!!»

– от их дикого мысленного крика мои «мысленные уши» скукожились.

Ладно, ладно! Шучу, прекрасные богини! Но смиритесь. Я не могу вас вызвать.

«Тренировался бы больше, стал бы сильнее и мог бы вызывать нас чаще!»

Девочки… простите, богини! Я не в силах изменить то, что есть. Поэтому нефиг лохматить бабушку! Наслаждайтесь представлением.

Послышался разочарованный стон суккубки и падшей, на что Садара усмехнулась – всё ждала, когда я закончу беседу. И правильно. Если вмешалась бы, то разговор затянулся бы надолго – я буквально ощущаю, как ауры Най и Хисы излучают жгучую зависть!

Змеиный язык скользнул меж коралловых губ, Садара лизнула меня по щеке.

– Шаин, ты очень сладкий, – прошептала она на ухо. – Так бы и съела тебя, но нельзя.

– Говорю ж – прожорливая анаконда, – я усмехнулся.

– Колобок, колобок, я тебя съем!

– А вот этого нам не надо! – я дёрнулся, будто попытался вырваться из плена.