– Ты не сможешь использовать оружие светлых магов, господин.

– Угум-с… уже проверил. Жаль. Бесполезный хлам. Хотя…

Смеживаю веки. Узоры на предплечьях оживают, кожу неприятно пощипывает пару секунд, и посох осыпается на пол чёрным песком. Тынк! Звенит ударившийся о брусчатку рубин. Открываю глаза, а Садара с улыбкой протягивает вторую магическую «пушку». Процедура «увядания» повторяется. Тынк-ты-тынк. Падают бриллиант, рубин и сапфир. Викара опускается на корточки. Собирает кристаллы, загадочно ухмыляясь и посматривая на меня. Не нравится мне её хитрый взгляд. Чего это она задумала?

– Что-то не так, Садара?

– Ничего… – улыбаясь, она поднимается и протягивает камни, уместившиеся в собранных лодочкой ладонях.

– Темнишь ты, Змейка, – смотрю на неё с сомнением и один за другим отправляю кристаллы в мешок.

– Может быть, – она пожимает плечами. – А что делать с этим?

Викара тычет пальцем на торчащий из остекленевшей брусчатки кинжал Азама. Чёрный клинок будто вплавился в пол – удивительно, как только его не смело ударной волной.

– Ничего, – я махнул рукой. – Пусть остаётся здесь – на память.

– Тогда, может, убрать ловушку?

– Не нужно. Если убийцы захотят забрать кинжал, будет для них сюрприз… или не будет.

– Как прикажешь, господин. Я тогда, на всякий случай, привяжу магию ловушки к кинжалу. Пока его не вытащат, ловушка будет работать.

– Пусть, – я пожал плечами. – Заканчивай и пойдём. Отдохнуть хочется – поспать перед последним днём турнира.

– Да, господин. Я быстро.

– Наконец-то!

Я плюхнулся на кровать и блаженно закрыл глаза.

– Я схожу за едой, господин, – Садара вышла из комнаты, дверь с глухим стуком закрылась.

Еда – это хорошо. Тех булочек мне, как оказалось, мало – только голод временно приглушил. А стоило окунуться в аппетитные ароматы, витавшие в главном зале постоялого двора, как желудок тут же забурчал – хозяин, подавай жратвы! Всё из-за регенерации – много сил забирает.

Моя змейка скоро вернулась с подносом. Закрыв дверь, задвинула засов.

У викары весьма милый человеческий образ, навеянный иллюзией. Тело укрывает зелёное платье с длинными, расширяющимися к кистям рукавами. Волосы аккуратно спрятаны под того же цвета платком, поверх которого наброшена полупрозрачная фата, вуалью скрывающая лицо. Хотя даже через неё видно, как парой ярких янтарей выделяются глаза союзницы. А в целом – образ скромной дархасанской женщины Садаре вполне удался.

Опустив на кровать предо мной поднос, демоница взмахнула рукой, развеяв иллюзию, и уселась рядом – в уже привычном пикантном образе. Змейка полуобнажена: пах и грудь прикрывают ожерелье и серебряный поясок со свисающими гирляндами монет, запястья и лодыжки обхватывают браслеты. Хвост викары приподнят, возбуждённо дёргается из стороны в сторону. А глаза-то! Такие можно представить у голодной волчицы!

– Приятного аппетита, господин, – Садара подняла крышку подноса, являя взору прожаренные до красной корочки куриные крылышки, исходящие горячим паром. Какой аромат! Блюдо обильно приправлено мятой, луком и чесноком. Блин! Обожаю чеснок! С ним почти любая еда превращается в пищу богов!

Диким зверем я накинулся на ужин. Жевал так, что за ушами трещало!

– Ешь, господин, – Садара улыбнулась.