- Вот за тем домом - наш бульвар.

Машина выскочила на освещенную фонарями улицу. И в этот момент все увидели картину, заставившую Альку испуганно ахнуть, а Семеныча - обронить крепкое словечко.

Впереди бушевало пламя. Дорогу перегораживал автопоезд, завалившийся набок. Горел фургон, и горели какие-то тюки, вылетевшие из него. Тягач тоже перевернулся и прижал к опоре моста легковую машину, марку которой уже невозможно было определить.

Больше ничего увидеть не удавалось, поскольку бульвар был запружен другими машинами.

- Я туда не проеду, - сразу сказал Семеныч. В самом деле, на дороге творилось настоящее столпотворение: машины сигналили, дергались взад-вперед, между ними бегали взмыленные дорожные инспекторы, размахивая жезлами и рациями.

- Алька, за мной, - скомандовал Гриша и выбрался из машины, подхватив чемоданчик.

На них сразу набросился ветер, закидал снежными колючками, заставил зажмуриться. Алька накинула поверх халата куртку, прикрыла голову капюшоном.

- Надень халат на куртку, - сказал Гриша. - В крови же сейчас вся будешь.

- "Скорая" приехала! - крикнул кто-то.

Из лабиринта машин выбрался измученный сержант ДПС, потащил Григория в гущу, на ходу объясняя диспозицию. Его почти не было слышно из-за шума и рева автомобильных гудков.

Григорий остановился, когда ветер донес до него жар пылающего фургона. Осмотрелся, отмечая профессионально цепким взглядом, куда идти в первую очередь. Возле милицейской "девятки" стоял мужчина в одной рваной рубашке и что-то втолковывал инспектору. Его лицо было перечерчено струйками крови, однако он не кричал, не звал на помощь - стало быть, может подождать.

На обочине возле покореженного рекламного щита топорщилась исковерканными боками еще одна машина - судя по всему, иномарка. Возле нее толпились люди, слышался женский плач.

- В "Москвиче" зажало двоих! - кричал на ухо сержант. - Женщина стонет, а мужчина, кажется, все. Не шевелится. Сейчас подъедут пожарные с инструментами, будут вырезать. Там опасно сейчас, огонь...

- Раз опасно, значит, не пойдем, - ответил Григорий, свято блюдя требования инструкции.

- Да, не надо, - согласился сержант. - Ребята вкололи женщине какой-то заморозки, ей чуть полегче.

- Сейчас еще бригады будут, - сообщил Григорий, направляясь к иномарке.

Он увидел, что на асфальте впереди машины лежит полуголый человек, скрученный, словно шнек мясорубки. Он был неподвижен, лишь нога под разорванной брючиной судорожно вздрагивала. Судя по всему, одежду с него сорвало во время удара и последующего вылета через лобовое стекло. Перед ним стояла на коленях молоденькая девушка в короткой кожаной курточке, отделанной мехом. Она причитала, звала на помощь. Вокруг топтался какой-то народ, но никто не имел представления, как можно помочь.

Григорий тронул девушку за плечо. Та обернулась, и стало видно, что висок и щека вымазаны кровью. Похоже, осколками стекла ей рассадило лицо.

- Помогите ему! - проговорила сквозь плач девчонка. - Помогите ему! Сереженька, потерпи, врачи приехали...

- Алька, займись ею, только быстро, - кивнул Гриша, а сам склонился над лежащим. Черепно-мозговая, сразу определил он. Если вылетел через лобовое стекло, значит, наверняка и подвывих позвонков. И плюс к этому - повреждение подключичной артерии, из которой натекла уже лужа крови. Один глаз был закрыт, второй чуть блестел из-под приподнятого века. Григорий посветил фонариком зрачок дернулся.

- Ну, что там?! - продолжала всхлипывать девица, мешая Альке обрабатывать ее же ссадину. - Что, скажите. Он живой? Ну?!

- Девушка, помолчите хоть минуту, - проговорил Григорий, безуспешно пытавшийся послушать пульс. - Поймите, вы мешаете. Алина, подай зажим...

Он давно уже отвык церемониться в подобных случаях.