- А как же!

- Надо бы еще. А ну-ка, возьмите, уважаемый...

- Перестаньте! - Григорий попытался отойти, но ему успели сунуть в карман еще одну бумажку.

- Не стесняйтесь, доктор, - с укором проговорил Донской. - Вы хорошо выполнили свою работу, вы привезли нам пациента без гипоксии. За это и платим. А еще за то, чтоб вы поменьше об этом рассказывали, хорошо?

Григорий промолчал. Он не знал, как смотреть в глаза Альке. Все походило на дурной сон, в котором тонешь, вязнешь и не можешь остановиться.

- Так, все, уважаемые! - Донской расставил руки, будто хотел огородить свое хозяйство от посторонних. - Вам пора домой. Благодарим за понимание и сговорчивость, а теперь - до свидания.

Григорий влез в кабину, рядом устроилась Алька.

- На базу, - сказал Гриша. - Голова кругом идет от этих приключений.

Несколько минут они молчали. Алька безучастно смотрела в окно. Григорий сунул руку в карман и вытащил комок купюр. Всего было двести пятьдесят долларов. Куда больше, чем зарплата врача, однако радости эти деньги не доставляли.

- Будем делиться? - предложил он Альке. Та покачала головой.

- Не хочешь связываться?

- Оставь себе, Гриша. Меня родители без куска хлеба не оставят, а тебе еще за аварию расплачиваться. Забыл?

- Рад бы забыть...

Он сунул деньги обратно в карман. Они даже s собственном кармане оставались чужими.

- Что ты обо всем этом думаешь, Алина?

- Не знаю, - вздохнула она. - Сначала думала, влипли в неприятности. Но эти ребята... Они такие спокойные, самоуверенные. Такое чувство, будто знают что-то... Ну, чего мы не знаем.

- У меня - та же история. Но знаешь, все-таки, боюсь, придется отвечать за эту авантюру. Завтра проснусь - и буду удивляться, как меня в это втянули. Да еще деньги дали...

- Узнать бы, что у них вышло, - с надеждой проговорила Алька.

- Попробуй тут, узнай... Слушай, ты ни во что не вмешивайся. Если всплывет - молчи. Скажи, меня слушалась. Отвезли человека в другую больницу, а в какую, не знаешь. Ты сегодня свое отработала, к тебе претензий не будет.

- Я думаю, ничего не будет. Ни претензий, ни разборов. Мне так кажется.

- Мне почему-то тоже, - признался Гриша. - Сам не знаю почему.

* * *

К шестидесяти годам Иван Сергеевич Луков стал вести спокойный и размеренный образ жизни. Обычно он просыпался не раньше девяти, немного лежал в постели, затем вставал и шел в ванную. Heсколько минут он откашливался - давал о себе знать давний туберкулез, - затем принимал душ. Без водных процедур он не мыслил начать день.

После завтрака Иван Сергеевич обязательно, в любую погоду, выходил на прогулку. По пути покупал газеты и, если небо было ясным, просматривал их на скамейке в сквере. Если же шел дождь, он возвращался с газетами домой.

Иван Сергеевич жил довольно скромно. На любую холодную погоду имел только серое пальто. Питался он, впрочем, хорошо, но тоже без лишних изысков.

После обеда он сидел дома. В это время почти всегда к нему приходили люди. Рассказывали новости, спрашивали совета, просили разрешить споры.

А в субботу Иван Сергеевич обязательно посещал баню. Привычка к чистоплотности осталась у него с прежних времен, когда без этого ему никак было нельзя. Он считал, что никакая ванна не сможет дать той чистоты и бодрости, что дает баня.

Два-три раза в неделю он посещал пивную на своей улице, где выпивал обычно две кружки. Он пил, слушая людей, сочувствуя их бедам, возмущаясь вместе с ними тем неприятным вещам, что происходили вокруг. Здесь он узнавал о жизни порой больше, чем из газет.

В этих простых радостях он проводил дни. Ему вполне хватало этого, чтобы чувствовать себя хорошо. Соседи относились в нему приветливо, считая его тихим и порядочным стариком. Он иногда останавливался, чтобы перекинуться парой слов с одним или другим, и всегда оставлял после себя хорошее впечатление. Простота и ум Лукова заставляли всякого собеседника уважать его.