Слова могли быть и другими. Будучи телепатом, некроскоп составил фразу из тех обрывков, которые сумел разобрать: легко быть лингвистом, если ты к тому же еще и телепат. Гарри повернулся к человеку, который приближался к нему под прикрытием стены, потряхивая оружием. Он отметил его худобу и красноватые глаза.

– Приветствую тебя, Лардис, – кивнул некроскоп. Его голос был еще ниже, чем у Лардиса. – Надеюсь, ружье ты приготовил не для меня? – Вопрос прозвучал отнюдь не шутливо.

– Для отца Обитателя? – Лардис удивленно посмотрел на оружие в своих руках, как если бы видел его впервые. Он переминался с ноги на ногу, словно мальчишка, которого застали за совершением неблаговидного проступка. – Что ты, нет! Но... – Предводитель Странников сузил глаза и пристально посмотрел на Гарри. – Где ты был, и что делал все это время, пока тебя не было здесь, Гарри из Адских Краев? Я вижу, тебе пришлось нелегко. – Он отвел взгляд и посмотрел по сторонам. Сперва в сад, потом вниз, на Темную сторону. – Да, и здесь тоже беда. И боюсь, что будет еще хуже.

– Беда? Может, объяснишь, в чем дело?

Лардис Лидешци был цыган. В этом мире, на Земле и вообще где бы то ни было, легко можно было догадаться, что в его жилах течет цыганская кровь. Невысокий – ростом около 5 футов 6 дюймов, он был крепок, как утес, и выглядел примерно одних лет с некроскопом. (На самом деле он был намного моложе, просто жители Темной стороны и Вамфири выглядели моложе своих лет.) Несмотря на плотное телосложение он был очень подвижен. Но главное – в каждой морщинке его выразительного лица светился ум. Открытое лицо Лардиса было обрамлено темными вьющимися волосами, седина в которых была почти незаметна; у него были низкие густые брови, приплюснутый нос и широкий рот, полный крепких, неровных зубов. В карих глазах не было злобы, они были внимательны, в них светилась мысль, и они пронизывали насквозь.

– Объяснить? – сказал Лардис, придвигаясь ближе. – Но неужели нужно что‑то объяснять? – И он широким движением руки обвел сад.

– Меня не было четыре года, Лардис, – напомнил Гарри, но употребил не совсем эти слова. Он автоматически сделал необходимые преобразования; время на Темной и Светлой сторонах измерялось не годами, а зорями, периодами между восходом солнца, когда вершины горной гряды становились золотыми, и закатами, когда северное небо озарялось пляшущим светом северного сияния. – Когда я покинул эти места и вернулся в Адские Края, – он не сказал “после того как мой сын искалечил меня и изгнал”, так как прочитал в мыслях Лардиса, что тому ничего не известно об этом, – мы одержали громкую победу над Вамфири. Солнце очень сильно обожгло Обитателя, но он сумел быстро восстановить себя. Твое будущее, будущее племени Странников и трогов Обитателя было обеспечено. Так что же произошло потом? Где все? И где сам Пришелец?

– Верно, – медленно проговорил Лардис. – Все верно. – И, немного помедлив, сдвинул брови. – Когда я увидел, что кто‑то объявился, – казалось, он хотел переменить тему разговора, – когда ты появился таким же образом, как появлялся и Обитатель, – Гарри непроизвольно вздрогнул, услышав, что Лардис говорит в прошедшем времени об Обитателе, – я сразу понял, что это ты. Я помню тебя, твоих Зек, Джаза, – как если бы все было вчера. И я еще помню те дни, когда все было хорошо, дни сразу же после битвы за сады. Тогда я подошел к тебе, увидел твои глаза и понял, что ты пострадал не меньше, чем сам Обитатель. Я подошел, потому что ты, Гарри, отец волка, его родной отец и потому, что у меня есть вот это ружье, заряженное серебряными пулями против воинства твоего сына.