– Я попробую.

И он отправился в предгорья Темной стороны, которые начинались ниже сада, в то место, где когда‑то он призвал армию давно умерших тротов на битву с трогами Вамфири. Он попробовал говорить с ними на мертворечи, но только северный ветер ответил ему. Гарри знал, что они здесь и слышат его, но они хранили молчание. Они покоились в мире: к чему им теперь эта суета, которую затевает некроскоп?

Он вернулся в сад. Там были могилы – множество неухоженных могил Странников, которые пали в большой битве. Они тоже слышали его и хорошо помнили. Но они чувствовали, что что‑то в нем изменилось, и это было им не по душе. А, Вамфир! Некромант! Этот человек или монстр знает слова, которые могут придать им ужасное подобие жизни – даже против их желания.

– И я сделаю это! – с угрозой произнес он, чувствуя их молчаливый отказ, их страх. Но внутренний голос говорил ему: “Ты хочешь быть, как Янош Ференци? Какова же теперь цена твоей “человечности”, Гарри?”

Он вернулся назад в замок, к Карен, и мрачно сказал ей:

– Когда‑то... я мог командовать целой армией мертвых. Теперь же нас осталось только двое, ты и я.

– Трое, – раздалось в их головах рычание Обитателя так ясно, как будто он стоял рядом с ними. – Когда‑то вы сражались за меня. Вы оба. Теперь мой черед.

Настало время решать, выбрать тактику битвы. Пусть даже выбирать было не из чего.

Карен достала свою боевую рукавицу и опустила ее в раствор кислоты, чтобы очистить поверхность, а потом в масло – смазать сочленения.

– Я, – сказала она, – это я вырвала сердце у Леска Живоглота! Да, и в то время этого оказалось достаточно, чтобы меня стали бояться. А теперь я боюсь, я боюсь не за себя, я боюсь потерять то, что мы обрели. К чему же мы придем?

Гарри вскочил, забегал туда и обратно, размахивая кулаками. Ярость клокотала в нем. Потом он вдруг стал совершенно спокоен. Конечно же, это его вампир пытался перехватить инициативу. Он понимающе кивнул и произнес нечто непонятное:

– Ладно, может быть, я долго придерживал тебя, но похоже, настало время, ты сможешь проявить себя.

– Что? – спросила Карен, оставив свою рукавицу.

– Ничего.

– Ничего? – Она приподняла брови дугой.

– Я только спросил... где все это будет?

– В саду, – донесся ответ Обитателя с далеких гор.

Карен согласилась.

– Да, сад обладает своими достоинствами. Во всяком случае мы хорошо его знаем.

Наконец, яростно кивнув, некроскоп сдался на волю своего вампира.

– Ладно, – прорычал он, – в саду. Пусть будет так!

* * *

На Темной стороне...

Был час, когда от горячего солнца осталось только грязновато‑серое свечение неба, в которое вгрызались выступающие клыки гор, а безымянные звезды кусками льда вмерзали в темнеющий фон. Самый темный, самый поздний час захода солнца, и последние из Вамфири – Шайтис с Шайтаном, Гарри Киф и Карен – сошлись на битву в пустынном месте, когда‑то называемом садом. Все четверо – последние из своей расы. И Обитатель; хотя он уже больше не был Вамфиром, таким как они, а если и был, его вампир с трудом догадывался об этом.

Карен знала, что враги приближаются – ее создания на самом берегу ледяного океана вызвали ее, чтобы передать последнее сообщение перед смертью.

– Сколько их, врагов, – спросила у умирающих слуг Карен, – и как они выглядят?

Проще было оценить силу и облик врагов таким путем, чем требовать полноценного доклада; расстояние было велико, а мозги бойцов малы (конечно, это было неразумно – снабдить грозные и мощные создания почти рудиментарным мозгом).