Карташов пришел в себя вовремя: змея еще только выбиралась из канализационного колена и была явно не в состоянии нанести удар. Валерий одним прыжком выскочил из ванной, захлопнул дверь и заорал, не боясь разбудить Борьку и даже не думая об этом:

— Ленка!!! Бегом! Сюда!

Жена, словно только и дожидалась его крика, в несколько секунд оказалась рядом с ним. Из комнаты донесся недовольный голосок проснувшегося Борьки: «Зачем кличишь?»

— Что? — спросила Лена на одном дыхании.

— Там, — он кивнул на дверь, которую по-прежнему подпирал плечом.

Глаза Ленки округлились. Она как-то сразу и без объяснений поняла, что именно прячется «там».

— Лерик, — тихо сказала она, приложив ладонь к нижней губе, — что же мы будем делать?

Валерий внезапно рассердился на себя самого. Что он, в самом деле, привалился к этой двери? Не медведь же там за ней? Нет, дверь змеюка, конечно, не вышибет — если даже и примется вышибать. Но придавить ее чем-то надо.

— Стань пока сюда, — скомандовал он, стараясь говорить спокойно.

— К двери? — Ее глаза еще больше округлились.

— Да. Не бойся, Ленчик, она же ее не проломит.

— А ты?

— Поищу, чем придавить.

Через несколько секунд он уже приставлял к двери ванной тяжелую тумбочку, которую со всем ее содержимым притащил из комнаты.

— Все, — сказал он. — Надо звонить.

— Нет, нет, — замотала головой Ленка. — Бежать надо, Валера, Борьку хватать и бежать!

— Куда? — резко оборвал ее он. — В подъезд сейчас нельзя ни в коем случае! Откуда мы знаем, что там? Звонить, Ленок, звонить…

Карташов невольно посмотрел на руки. Да, мне сейчас только бриться, подумал он. Руки ходили ходуном.

Что с ним такое приключилось? Яков Наумович приподнялся на постели, потом с трудом сел.

— Томик? Ну что там у тебя, хороший мой?

Пес уже не ворчал, а жалобно поскуливал. Старик потянулся к выключателю ночной лампы, щелкнул им и, нащупав очки, надел их, поглядывая в сторону двери.

Ретривер, рывками двигаясь то вперед, то назад, ворча и повизгивая, все-таки продвигался задом в комнату старика.

— Томми? — уже удивленно обратился к псу хозяин.

Томик не повернулся. Он не спускал глаз с коридора, так же продолжая пятиться — шаг вперед, два шага назад — словно сдавая территорию какому-то невидимому врагу. Какому?

Ретривер двинул головой вперед и внезапно резко отпрыгнул. Теперь в его голосе не слышалось ни тени угрозы — только страх. Он скулил негромко и жалобно, как скулит маленький и беспомощный щенок.

Томми отступил на еще несколько шагов и только теперь повернулся к хозяину.

— Что случилось, Томик?

Собака издала негромкий плачущий звук. Яков Наумович никогда не видел своего четвероногого друга в таком растерянном и жалком состоянии. Глаза Томми были не просто влажными — в них явственно блестели слезы.

Старик протянул руку, чтобы погладить пса, но тот резко развернулся в сторону дверей. Зальцман посмотрел в ту же сторону, увидев, наконец, то, что так напугало Томми. Такого быть не должно, подумал он. Это просто ночной кошмар. Это не может быть явью. Но старик для своих лет мыслил очень ясно и понимал, что не спит. Значит, перед ним была явь, какой бы кошмарной она ни казалась.

Он знал, как называется вползавшее в комнату медленно извивающееся темное существо с треугольной головой. Он просто никогда не думал, что Смерть может выглядеть именно так.