|
Нет, не мы. Учитель школы местной, он тут временно сторожует. Почему уверены? Потому что герпетолог уже была, и то, что змеюка эта убийца, да еще какая — тут вопросов нет и быть не может. В общем, я думаю, с нашей стороны истории конец. А что версия? Дадим стервятникам вариант, что сбежала из приватного олигархического террариума. Пусть сами гадают, который из их отцов-кормильцев к такой экзотике тягу имеет. Утра? Никак нет, Георгий Иванович, не валяю. А нельзя на чуточку попозже? Понятно. В десять буду как штык.
Он повесил трубку. — Ну вот, начальство радо не меньше нашего. Завтра этим, из «сьмиии», сообщат о славных результатах нашей героической борьбы, а я, как и положено, нацарапаю рапорт по всей форме и папочку с делом закрытым аккуратно завяжу. Бантиком. Кремер откинулся на стуле и заложил руки за голову. — Н-да, — мечтательно произнес он. — Глядишь, и еще одну звезду навесят… — Без обид, Петр, но пора бы уж, — заметил Телешов. — Что-то долгонько они тебя в майорах маринуют. — Маринуют? Черта лысого они маринуют. Они приказы не успевают строчить — а я на погоны новые тратиться. Эти звезды, брат, на плечи как летят, так и слетают, моргнуть не успеваешь. Он, хитро прищурившись, посмотрел на собеседника. — Я ведь, Сергей, в подполковниках уже бывал. И даже дважды. В первый раз — подумать страшно! — лет уже как десять с гаком. Такой вот карьерный рост. Если просуммировать, впечатляет — согласись? — Более чем, — ошарашено произнес Сергей. — И как же такие трансформации случаются? Кремер махнул рукой. — По всякому случаются. Но и не без некоторого единообразия. Учитывая характер субъекта, о коем у нас речь. Однако, если не возражаешь, давай как-нибудь в следующий раз, ладно? — Хорошо, — согласился Телешов. — Слушай, — спохватился майор, — я же тебя даже не спросил: тебе это… — он щелкнул себя пальцем по горлу — сейчас можно? — Э, можно — не можно. Не можно, когда из капельницы коктейли в вену сливают. А я сейчас о них и думать забыл. Да ну его, в самом-то деле, к черту. Подлечили, я думаю. И будет. Тебе и про лечение, про «можно — не можно» тоже известно, что ли? — Органам, дорогой товарищ Телешов, — Кремер строго поднял указательный палец, — известно все. Как, то есть, Лаврентий Палыч и завещал. Чтобы все — и про всех. Сергей не отреагировал на шутку. Одна мысль по-прежнему не давала ему покоя. Змея мертва — но одна ли была змея? А что же видели Гамаш с Краюхиным? Да и мыслимо ли одной змее выесть, выжрать или выгрызть половину туловища, как это было с Ромео? И отчего же завидная интуиция майора-убойщика никак не откликается на эту тревожащую его, Сергея, мысль? — Петр, — Телешов повернулся к майору. — Тут вот что… Я рад, что сидим мы с тобой вот так, что по душам разговариваем. Приятно и пару стаканов принять — уже забыл, когда оно в последний раз было. Только… — Ну-ну? — Кремер внимательно смотрел на Сергея. — Только не рано ли вот это — «гром победы раздавайся»? — А, ты опять о Гамаше с Краюшкиным? — Краюхиным, — поправил Сергей, подивившись памяти майора. — О Гамаше с Краюхиным. И вот что. То, что они как бы не аргумент, я уже вчера вечером слышал. От своего директора. — А ты, значит, считаешь, что аргумент? — серьезно спросил Кремер. — Откуда я знаю, — сердито буркнул Телешов. — Но… Он постучал себя по груди. |
