|
В. Гулыгу обратиться к немецкой классике и русскому философскому возрождению конца XIX — начала XX века. Работы, посвященные этим проблемам, — своего рода модификация философских биографий, — биография идей, излагающая движение мысли и итожащая ее в рамках целой эпохи<sup>16</sup>. Опираясь на православную традицию и на диалектику немецкого идеализма, русские мыслители стремились ответить на вопрос, что ждет человека в будущем. В книге «Русская идея и ее творцы», анализируя ряд ключевых понятий русской идеалистической философии и творчество их создателей, А. В. Гулыга доказывает, что русская идея — не программа империалистической экспансии, как это подчас уверяют иные знатоки отечественной культуры. И это не вся национальная мысль в России. Русская идея была выдвинута Ф. Достоевским и Вл. Соловьевым как идея братского объединения народов и преображения человечества. Сегодня ясно, что человечество идет к единству, вопрос в том, каким будет это единство — возникнет ли некая империя зла — «золотого миллиарда» во главе с избранной элитой избранных народов (социальных групп) или это будет соборное единство всего человечества.
Постоянно выступая в печати как философ и как литературный критик<sup>17</sup>, А. В. Гулыга обосновывал важное место эстетики в философии и в творческом процессе, выявлял особенности художественного освоения действительности и ценностного отношения к ней и, наконец, систематизировал эстетику как аксиологию. Работа «Эстетика в свете аксиологии», которая была закончена Арсением Владимировичем за несколько дней до его кончины, подводит итог его многолетним исследованиям. Интерес к систематизации и определению места эстетики в философии имеет полемическую подоплеку. До сей поры предмет философии ограничивается системой понятий, обращенной к поискам точного знания. Все, что не помещается в ее рамки, — не наука. Гулыга понимал эстетику как учение о красоте, обращенной и к экзистенциальному, и к познавательному уровням человеческой деятельности. У художественной конкретности два лица: одно обращено к понятию, другое — к единичному образу. Исследователь доказывает, что оба они имеют значение и для науки, и для искусства. Равным образом он защищает эстетику как науку, из которой, начиная примерно с 1970-х годов, стало активно изгоняться само понятие красоты, а вслед за тем в постмодернизме красота пала жертвой новаций и всевозрастающего культа безобразного: исчезает ценностное отношение не только к искусству, но и к самой жизни. А. В. Гулыга был выдающимся просветителем. В 1960-е годы он стал инициатором и составителем программы серии «Философское наследие» (к 1996 году вышли 124 тома). В те годы только на почве подобной солидной школы было возможно существование профессиональной философии. Долгие годы Гулыга был заместителем главного редактора серии, пока в 1982 году его не изгнали за ответственное редактирование сочинений русского космиста Н. Ф. Федорова, которого в главном философском журнале страны «Вопросы философии» заклеймили как религиозного мракобеса, некрофила, мистика и расиста. Под редакцией А. В. Гулыги вышли работы Канта (в 1994 году — наиболее полное русское собрание сочинений в восьми томах), Лессинга, Гегеля, Шиллера, Шеллинга, Гёте. Еще до перестройки он издал «Записки Андрея Болотова» — исторический источник и образец русской прозы конца XVIII века. С конца 1960-х годов он пытался издать роман Ф. Кафки «Замок», но книга вышла только в 1990 году. В начале 1980-х годов под его редакцией были опубликованы сочинения Вл. Соловьева, Н. Бердяева, В. Розанова и других авторов. Возрождению отечественной духовной традиции А. В. Гулыга стремился содействовать не только словом, но и делом. В конце 1970-х годов в Институте философии он организовал семинар по проблемам русской культуры. |
