Активировав наруч на правой руке, я затем вызвал энергетические клинки. Повращал рукой, осмотрел клинки со всех сторон, а затем выразительно посмотрел на Муадана. Тот сидел ни жив ни мёртв.

- Ты, бесполезный дряблый мешок с мясом и костями, - прищурившись, произнёс я. – Я чувствую в тебе фальшь. Я знаю, ты лжёшь. Ты столько лет прожил в месте, где ложь – залог выживания. Залог сытой жизни. Но это не значит, что ты уже не можешь различать правду и ложь. Ты знаешь правду. Ты лишь боишься её озвучить. Но, поверь, я смогу тебе помочь. У меня есть собственные инструменты. Я стану тебе лекарем. Я излечу тебя… Попутно, конечно же, выпотрошив нутро.

Не знаю, как Муадан ещё не обделался. Он сидел, с ужасом смотрел на энергетические клинки, а дряблое брюхо, покоившееся на коленях, тряслось. Тряслось, как и колени, как и руки, как и губы.

Но у меня внутри ничего даже не ёкнуло. Сказали бы мне на Земле, что я буду готов пытать человека разумного, не испытывая при этом ни брезгливости, ни корчась от моральных мук, я бы покрутил пальцем у виска. Но здесь… В этом грёбаном мире… Наверное, всё же я действительно переродился.

- А-а-а-а-а-а! – Муадан завизжал сразу, как только я провёл полосу от его плеча до самого локтя. Обожжённую полосу со сразу запёкшейся кровью и смрадом, ударившим в ноздри. – Не надо! Прошу, не надо! А-а-а-а-а-а!

Во второй раз он заорал, когда я провёл такую же полосу на спине от лопаток до самой поясницы.

Феилин, Иберик, Фелимид и даже принц Трифин не сошли со своих зрительских мест. Быстро бросив взгляд за спину, я увидел, что они стоят на месте, смотрят, как свершается несправедливость, и не отворачиваются.

Что тут сказать? Суровые времена призывают к суровым поступкам.

- Скажи мне, что я хочу знать! – зло выкрикнул я, повернувшись к Муадану. – Ты вхож во дворец. Ты ненавидишь меня. Я помню, ты осмеливался перечить даже королю, потому что с моим появлением он словно утратил к тебе интерес. Словно забыл о твоём существовании. Такой, как ты, не прощает пренебрежения. Такой, как ты, мстит. Я знаю, что ты боялся меня не потому, что когда-то давно что-то задумал вместе с Рауфом Бумедьеном. Ты боялся расплаты. Ты хотел убежать, потому что тебя гнал страх. Каждый день он тебе нашёптывал, что случится, если всё станет известно. Скажи мне, что станет известно? Что ты сделал? Что скрываешь?

- Не надо… Я прошу, не надо, - прерывистое дыхание обер-камергера и просто безумный взгляд подсказали мне, что он на грани. Я должен или додавить, но не переборщить при этом. Или отступиться.

- Я всегда терпеть не мог таких, как ты, - я брезгливо пнул носком в сразу заходившее волнами брюхо. – Я всю жизнь занимался спортом. Всегда следил за собой. Старался даже следить за питанием… Но ты… Такие, как ты… Вы меня всегда бесили. Сытно жрать да сладко спать – вы только к этому стремились. Даже когда мир рушится, ты думал лишь о том, чтобы вкусно пожрать. Ради этого ты был готов на всё. Но, думаю, пришла пора привести тебя в форму. Пора удалить это мерзкое брюхо.

- Не-е-е-е-т!!! – Муадан заорал тогда, когда я только присел на корточки. Я ещё даже не поднёс клинки к обвислому брюху. – Не надо, аниран! Я всё скажу! Я во всём признаюсь!

На секунду я замешкался. Всё же я не до конца был уверен в своей правоте. Доказательств ведь у меня не было никаких.

Неужели я не ошибся?

- Что скажешь!? В чём признаешься!? – принц Трифин стоял с офигевшими глазами. Похоже, он сомневался в моих методах ещё больше, чем я.

- Я помог… Я помог…

- Кому и в чём!? – заорал Трифин.

- Золото… Всё из-за золота…, - бормотал потерянный Муадан.