Спазм сдавил горло. Спрятав лицо в ладонях, я расплакалась.

— Томма, радость моя, ты что? — в голосе Вульфрика было столько несвойственной ему нежности, что я разрыдалась ещё громче. — Что такое, девочка моя? Умертвий больше нет, тебе нечего бояться.

— Яне хочу уходить из дома. Я не хочу его бросать, — убрав руки от лица, сквозь пелену слёз глянула на варда. — Здесь вся моя жизнь прошла. Здесь каждая вещь хранит память о родителях, о Лестре. Там в комнатах остались вещи. Книга сказок, что мама нам читала на ночь. Она где-то там, в заколоченной родительской спальне. Засушенные веточки вишни в память о маме. Папины резные фигурки. Я не могу это всё оставить. Я не хочу отсюда уходить, Вульфрик. Не хочу, слышишь.

Здесь всё родное.

Вард обнял меня и притянул к себе. Слёзы градом скатывались по моим щекам, а я всё никак не могла успокоиться.

— Всё в жизни меняется, Томма, нужно уметь отпускать, — тихо шепнул он.

— Я не хочу его отпускать. Здесь мы были счастливы, — громко зашептала я осипшим голосом. — Счастливы, понимаешь!

— Понимаю, — чуть отстранив от себя, мой северянин большими пальцами осторожно стёр дорожки слёз с моего лица. — Я прекрасно понимаю твою боль, но всё это прошло. Это в прошлом, Томма, и этого не вернёшь. Всё, что ты можешь, — это жить за них.

Прижавшись к Вульфрику. я крепко сжала кулаки.

— Я не могу уйти отсюда. Прости. Я никогда не смогу уйти на север и бросить могилы, не смогу оставить этот дом, — шептала я и сама понимала, как нелепо, и жалко это звучит.

— Сможешь, — в голосе Вульфрика появились стальные нотки. — Эта деревня станет кладбищем. Я не стану её восстанавливать. Она слишком удалена от основной дороги и расположена обособлено, словно появилась спонтанно. Этот дом будет снесён, как и все остальные.

— Нет! — вскинув голову, посмотрела ему в глаза. — Ты не посмеешь!

— Посмею, малышка моя. Так что, сейчас я вскрою все эти заколоченные двери, а ты соберёшь всё, что напомнит тебе о родителях. А дальше мы уйдём, и этого места не станет. Оно сгинет.

— Нет, Вульфрик, пожалуйста, — представив на мгновение, что моего дома не станет, я испытала ужас. — Ты не можешь!

— Я всё могу, Томма, — тихо шепнул он, целуя меня в висок. — Этот дом и твоё прошлое, я сравняю его с землёй. Могилки твоих родных станут частью кладбища.

Ту гиблую деревню с храмом я тоже разровняю и оставлю только могилы. Это место ждут перемены. Но, милая, у тебя будет иная жизнь, счастливая и полная достатка на Севере за туманом. Со мной!

Поджав губы, я выглянула на улицу. Сердце кровью обливалось.

— Вскрой комнаты, я хочу в последний раз зайти туда.

Слёзы душили, и я ничего не могла с собой поделать. Кивнув, Вульфрик взял со стола маленький топорик, которым я разделывала тушки птиц и зайцев, и подошёл к первой двери. За ней скрывалась наша детская. Послышался глухой удар. Хруст ломающегося косяка. С тихим скрипом дверь поддалась и открылась. Сделав несколько неуверенных шажков, я поравнялась с Вульфриком.

Он отошел чуть в сторону, пропуская меня.

Глава 61

В комнате было темно. Свет струился из щелей заколоченного окна тонкими струйками, создавая в пространстве странный узор. Я едва узнавала обстановку.

Воспоминания услужливо подкидывали мне картины из прошлого.

Окно, через которое смотрела на мир Эмбер. А там за ним некогда росла вишня.

Перегородка. Тонкая, а в детстве мне она казалась стеной.