Запомните, что я вам скажу: он женится снова на этой женщине, на леди Торренс.
— О, это немыслимо! — отрезал Темпест и вдруг понял, что значил "неясный страх", о котором говорила Тото. Она не только подозревала возможность вторичного брака отца, она в глубине души, в области подсознания, уже оплакивала эту возможность.
Марта засмеялась снова.
— Немыслимое-то и случается, — то, чему один шанс на миллион. Этот человек не любил никакой другой женщины, он скитался без конца — почему? Потому что не мог забыть. А мужчины, которые не умеют забывать, прощают все, что угодно. И женщины их никогда не щадят. — Она нагнулась вперед, ее блестящие глаза оживились: — Mon ami, хотите биться об заклад? Десять против одного. Гревилль женится вторично на своей жене. По рукам?
— Хэлло! — воскликнул Бобби, обращаясь к Тото. — Вон Марта Клэр, за тем столиком.
— Вы уверены? — спросила Тото.
— Я с ней знаком, — ухмыльнулся Бобби.
— Ступайте, заговорите с ней, я подойду сейчас, — сказала Тото.
Улыбка исчезла с уст Бобби.
— Ни за что на свете, дитятко, — категорически объявил он.
— Я знакома с ее кавалером, — настаивала Тото. — Это Доминик Темпест. Имение его родных рядом с Канаханом.
Танцуя, они миновали столик Темпеста, и на этот раз Тото, не зная сама почему, посмотрела ему прямо в лицо, не улыбаясь; ей хотелось как-нибудь досадить ему, сорвать на нем сердито-щемящее настроение.
— Бело-розовая юность, кажется, дала вам отставку? — поддразнила Марта.
Темпест рассмеялся.
— Разве они проходили мимо?
Он поискал глазами гибкую черную фигурку Тото и нашел ее. Лениво подумал, что для семнадцати лет слишком много черного; но кожа у Тото была изумительная, белые бархатные гардении были не белее плеча, у которого они были приколоты на узкой тюлевой перемычке. Как прекрасно танцует Тото! Треверс, очевидно, по уши влюблен, да и другой юнец — значительно моложе — тоже.
Бархатный голосок Марты с легким оттенком лукавства мягко сказал:
— Не удивляюсь, что вы восхищаетесь.
Темпест вдруг почувствовал прилив дикого, непонятного раздражения, какое обычно вызывают подобного рода замечания, доказывающие, что другой угадал душевное движение, которое хотелось бы скрыть, и позабавился на твой счет!
Он отозвался с приятной улыбкой:
— Треверс, по-видимому, очень влюблен.
— Только Треверс? — не унималась Марта, улыбаясь прищуренными глазами.
Темпест не поддержал этой темы. Предложил потанцевать, а после танцев ехать домой.
В автомобиле Марта внимательно всматривалась в его профиль и раздумывала. Темпест все это время был очень мил с ней, чрезвычайно щедр. Но ей уже надоел этот город, в котором нет ничего из преимуществ Довиля и очень мало, на ее взгляд, столичного. Кроме того, у нее было правило: никогда не расставаться с мужчиной недружелюбно. Она просунула свою руку в руку Темпеста и почувствовала, что он слегка дернул рукой — надавил ее кольцо. Раз наступил час, когда мужчина думает раньше об украшениях женщины, а потом — о ней самой, значит, настал час, решила Марта, и для расставания — для милого, полного дружеских сожалений расставания. Когда автомобиль остановился у ворот ее виллы, она сказала:
— Друг мой, я очень устала. Иначе, конечно, я предложила бы вам зайти выкурить сигару. Чудесный вечер. Тысячу раз благодарю. Покойной ночи.
Миг один — и она исчезла с мягким шорохом пахучих тканей; затихли легкие шаги.
Темпест постоял нерешительно подле автомобиля, затем сел и, повинуясь неожиданному импульсу, приказал шоферу вернуться обратно в ресторан. |