– Кто-то поселился под нашей елкой. Угадай – кто?

– Даже не догадываюсь. Гоблин?

– Да нет же, дурачина.

– Крыса? Волк? Медведь?

Она повернулась и приподняла горшок:

– Мокрицы. Смотри, сколько их тут! Сотни.

Она подцепила одну и показала ему. Мокрица на ее ладони развернулась и засеменила прочь, но Холли перевернула ладонь, и та побежала по тыльной стороне. И так могло продолжаться вечно – а многоножке казалось, что она куда-то бежит.

– На динозавра похожа, – проговорила Холли. – На анкилозавра, как думаешь?

– Наверное.

– Да вылитый анкилозавр. Ты хоть знаешь, как они выглядят – то?

– Как мокрицы? Холли улыбнулась:

– Какой же ты глупый.

Мама выглянула из-за балконной двери:

– Я, кажется, слышала Майки? Ты вернулся?

– Похоже на то.

– Все нормально?

– Ну да.

– Хочешь чаю? Как раз завариваю.

Он покачал головой, и она нахмурилась. Мол, что это значит? Что не так с моим чаем? Карин вышла на улицу. .. что, не заметил? Так не надо ее расстраивать. Держи свой рот на замке. Все эти безмолвные сигналы были для него в новинку, и он не до конца их понимал.

Внизу, во дворе, какой-то мальчишка бил мячом об стену, а в одной из квартир кто-то фальшиво насвистывал. Холли стала кормить мокриц чипсами, а Майки докуривал сигарету и тайком наблюдал за Карин, которая читала журнал. Точнее, притворялась, что читает и разглядывает картинки. Все это было странно и неловко.

– Давно ты тут сидишь? – наконец спросил он.

– Да прилично уже.

– Погодка ничего, да?

Она не ответила, и он вдруг совсем растерялся, не зная, как же с ней теперь разговаривать.

– Знаете, – сказал он, – пойду, наверное, все-таки выпью чаю.

Холли вскочила с шезлонга:

– Скажу маме!

Вообще-то, он не хотел оставаться с Карин наедине, но Холли уже встала, протиснулась мимо него и скрылась за дверью.

Карин перелистнула следующую страницу.

Майки закурил новую сигарету от предыдущей и глубоко затянулся. Он знал, что надо попробовать помириться с ней, но понятия не имел, с чего начать. Ему так многое ей хотелось рассказать – о том, что только недавно он понял, какой груз Карин тащила на своих плечах все это время, всегда. Она ведь уже несколько лет водит Холли в школу и забирает после уроков, ходит в магазин, стирает, следит за матерью, чтобы та совсем не расклеилась. А он все это время только работал, зависал с Джеко да цеплял девчонок. Даже его грандиозный план стать шеф-поваром ничем не увенчался. За последние несколько недель кто-то словно разобрал его жизнь по косточкам и показал что к чему. Он осознал, что вовсе не был старшим братом -героем, способным решить любую проблему и сохранить семью, он был идиотом, и совершенно неудивительно, что теперь родная сестра не желает с ним говорить.

Он глубоко вздохнул. Сейчас или никогда.

– Карин, – проговорил он, – прости меня… Она взглянула на него поверх очков.

– Я хотел тебе помочь, но все сделал не так. Карин улыбнулась. Это была всего лишь тень улыбки,

мелькнувшая на ее губах.

– Я подумаю об этом.

– О чем?

– Прощать тебя или нет. – Она снова надела очки и перевернула страницу.

Мать принесла чай. Села в шезлонг, подставив солнцу голые ноги. Холли притащила мандарин и аккуратно почистила его, потом высосала мякоть из каждой дольки и побросала ошметки на ступеньку рядом с Майки.

– С косточками, – поморщилась она. – Ненавижу косточки.

Карин улыбнулась:

– Из них можно браслет сделать.