– Мне надо трахнуться с Мэгготом, – ответила Викки, открывая дверь.

– Я знаю. Как твоя фамилия?

– Стоунер, – невнятно бросила она.

Когда дверь за ней закрылась, Бентон сказал в трубку:

– Не знаю. Не разобрал. – Он помолчал. – Что то непонятное, типа «Стоунер».

Потом Биг Бэнг стал внимательно слушать и понял, кто у него только что был в гардеробной, понял, чего она стоила, понял, что любые сведения о Викки Стоунер могли бы не только помочь ему расплатиться со всеми долгами, но и обеспечить состоятельную жизнь. Выслушав все до конца, он положил трубку и нагишом бросился в холл в поисках Викки, которой уже и след простыл. Лишь приехавший на экскурсию отряд девочек скаутов из Керни, штат Нью Джерси, с восторгом уставился на обнаженного Бит Бэнга, однако их начальница, решив, что это омерзительное зрелище, поспешила с жалобой к руководству радиостанции.

К этому времени Викки уже была на улице. Что то подсказывало ей, что Мэггот находился в гостинице «Карлтон», но она не могла сообразить, откуда она это знала. «Должно быть, – думала она, – подействовала какая то супертаблетка. С секретом ясновидения. Химия улучшает жизнь!»

Хотя и нетвердо держась на ногах, она решительно направилась в «Карлтон».

В студии Биг Бэнг, вернувшись в гардеробную, стал звонить по телефону. Он назвал оператору номер и, когда после гудка трубку сняли, сказал:

– Это Бэнг. Попросите к телефону Мэггота.

Глава двенадцатая

Кэлвин Кэдуолладер положил трубку с чувством раздражения, пронзившим все его существо до глубины души. Это его обрадовало. Он дал себе обещание рассказать своему психиатру об испытанном им гневе и раздражении все до мельчайших и ярчайших подробностей. По любопытной теории, если испытавшему стресс человеку дать выговориться, то отрицательные эмоции вроде как исчезают.

Но сейчас он был рассержен.

«Если тебе попадется рыжеволосая „группи“ по имени Викки Стоунер, не упускай ее. Это очень важно».

Возможно, подобные вещи имели значение для Биг Бэнга Бентона, но не для Кэлвина Кэдуолладера.

Он провел пальцами по рукавам парчового халата, потом по своим только что завитым светлым волосам, вытер пальцы об рукава и вернулся в столовую занимаемых ими восьмикомнатных апартаментов. «Уолл стрит джорнал» была открыта на странице с ценами на фондовой бирже, и, до того как его прервали, Кэлвин Кэдуолладер смотрел, как идут его дела.

Все шло хорошо. Это был один из плюсов того, что он – Мэггот. Но, с другой стороны, и головные боли, и нервные встряски, и чувство потерянной личности тоже происходили оттого, что он – Мэггот.

Психиатр сказал ему, что это вполне естественно для того, кто ведет двойную жизнь. Кэлвин Кэдуолладер верил ему. Он был единственным человеком на всем белом свете, который любил Кэлвина Кэдуолладера таким, каким он был на самом деле, а не за то, что семь раз в неделю по ночам, а иногда и днем Кэлвин Кэдуолладер облачался в ужасную одежду, накладывал омерзительный грим и украшал себя на манер витрины мясной лавки, чтобы предстать перед публикой в роли Мэггота, лидера группы «Дэд Мит Лайс».

Мэггот натянул белые хлопчатобумажные перчатки и вновь принялся водить пальцем по колонкам с цифрами. Он то и дело выписывал в лежавший перед ним светло зеленый блокнот какие то цифры и вслед за этим пускался в стремительные подсчеты – то, в чем он преуспел во время учебы в Ренсселерском политехническом институте. Именно там он впервые взялся за гитару, заставив себя научиться на ней играть, в надежде, что это поможет преодолеть ему жуткую робость, от которой он мучился с того самого момента, когда сообразил, что его родители – любители путешествовать – ненавидели его и желали ему смерти.