Для Мэггота и «Дэд Мит Лайс» все началось с шутки, с пародии, с номера в одном из эстрадных концертов. Но кто то из зрителей знал кого то, кто знал еще кого то, и никто еще не успел сказать, что «от такой музыки лопаются барабанные перепонки», а Мэггот и «Дэд Мит Лайс» уже подписали контракт.

Далее последовали успех, слава и шизофрения. Теперь Кэлвин Кэдуолладер рассматривал Кэлвина Кэдуолладера и Мэггота как двух совершенно разных людей. Он в неизмеримо большей степени предпочитал Кэлвина Кэдуолладера. Тем не менее с Мэгготом порой тоже было неплохо, так как благодаря его музыке он разбогател, и Мэггот не мешал Кэлвину Кэдуолладеру распоряжаться деньгами по своему усмотрению.

Кэдуолладер вкладывал деньги умно и расчетливо, специализируясь на нефти и других полезных ископаемых, исключая, однако, те компании, которыми полностью или частично владел его отец. Он надеялся, что рано или поздно их постигнет крах, и несмотря на то, что это обошлось бы ему в сотни тысяч, он то и дело писал в Конгресс, требуя прекратить выплату субсидий на расхищение нефтяных запасов, на чем построил свое состояние его родитель.

Завершив утренние расчеты, Мэггот встал из за стола и подошел к стоявшему в углу маленькому похожему на бар холодильнику. Он извлек оттуда шесть пузырьков с таблетками и, раскрыв их, начал отсчитывать таблетки на чистое блюдечко, которое он достал из шкафчика.

Шесть витаминок "е", восемь "с", две поливитаминки, четыре капсулы «В 12» и многие другие снадобья, включая пилюли с высоким содержанием протеина.

Тщательно закрыв пузырьки, он поставил их на место в холодильник. Потом стянул с себя перчатки, чтобы на таблетках не оказалось ворсинок, и начал глотать их одну за другой, не запивая водой, демонстрируя незаурядное искусство потребления лекарств.

Он был ростом пять футов одиннадцать дюймов. Вес – сто пятьдесят фунтов и пульс – как он считал, благодаря таблеткам – пятьдесят ударов в минуту. Он не пил и не курил; никогда не употреблял наркотиков; каждое воскресенье посещал англиканскую церковь. Без «мэгготовского» грима и жуткого парика, без свисавших с костюма кусков мяса вряд ли кто признал бы в высоком худощавом белом молодом человеке певца, которого журнал «Тайм» окрестил «клоакой декаданса».

Мэггот направился было в комнаты, где разместились трое «Дэд Мит Лайс», в настоящий момент наверняка игравших в карты, когда в дверь робко позвонили.

Оглядевшись в поисках прислуги и никого не обнаружив, он взял белые перчатки, вновь надел их и сам открыл дверь, потому что не выносил звона дверных звонков и телефонов.

За дверью стояла стройная рыжая девушка. Она как во сне посмотрела на него и тихо вымолвила:

– Ты ведь Мэггот, да?

– Да, но не прикасайся ко мне, – ответил ценивший правду превыше всего Кэдуолладер.

– Я не хочу прикасаться, – сказала Викки Стоунер. – Я хочу трахнуться. – С этими словами она рухнула на пол.

Кэдуолладер, едва успевший отпрянуть, чтобы она не задела его, стал звать на помощь своих «Вшей»:

– Помогите! Посторонняя женщина! Помогите. Скорее!

– Прокричав еще раз то же самое, Мэггот бросился к холодильнику за таблетками кальция, которые, по его глубокому убеждению, были очень полезны для нервов.

Глава тринадцатая

«Лэндровер» мчался всю ночь; горючее в запасном десятигаллоновом баке было израсходовано, и только теперь, когда машина поднялась на перевал и лучи утреннего солнца ударили водителю в глаза, тот почувствовал, насколько устал.

Гуннар Нильсон съехал на обочину узкой каменистой проселочной дороги. Выпрыгнув из открытого «ровера», он подошел к ближайшему дереву, достал из кармана носовой платок, собрал им утреннюю росу с листвы и аккуратно протер платком глаза и лицо.