— Я, по-твоему, одетый? — провокационно спросил он.　

Ну, для нага, наверное, нет. Я как-то не подумала об этом.　

— Сраму не видно, значит не гол, — смело заявила я дрожащим голосом.　

— Ты в этот срам ладошкой упираешься, — ухмыльнулся хм… ползучий.　

Ладошкой я упиралась в две большие пластины ниже пояса. Чешуя и чешуя. Пока она под моей рукой не дрогнула, и я не поняла, что они сейчас раздвинутся, и будет срам. Судорожно отдернула ладошку и уставилась ему в глаза, опасаясь смотреть куда-то еще. Он откровенно забавлялся.　

— Девочка с сюрпризом, — посмеивался он. — И кто же из родителей подарил тебе это?　

— Мама, — хмуро ответила я, понимая, что он имеет в виду.　

Мне говорили, что она была актрисой. Их театр провел в Старконе, городе недалеко от нашего имения, год. Отец довольно часто пропадал по вечерам там. Он обожал театр. Через год театр уехал, а отец привез меня. Мне было около двух недель. Слуги шептались, что она, моя мама, была очень красива и похотлива, как кошка. Оказалось не как.　

Дар оборотня проснулся во мне совершенно неожиданно и довольно поздно: три месяца назад. У оборотней вторая ипостась есть с рождения, моя же проявилась, когда я — человек уже выросла. Сама взрослая, а ипостась — детеныш, мелкий пантерёныш, которому еще расти и расти. От родных мне это удается пока скрывать. Точнее, мне везет, я ни разу не теряла контроль на людях. До этого момента.　

— Полукровка, — безошибочно заключил наг, — ипостась проснулась очень поздно. Среди людей большая удача. Твои родители могут отдать тебя замуж куда выгоднее.　

Откуда у него такие познания об оборотнях, что он смог так быстро сделать правильные заключения?　

— Они не знают, — прошипела я, вжимаясь в хвост, в ту его часть, что под моей спиной располагалась, и стараясь не обращать внимания на ту, что сверху прижималась ко мне вместе с человеческой.　

— Так может за меня выйдешь? — промурлыкал наг. — Я о-о-о-очень люблю человеческих девочек.　

— Отец одобрит — пойду, — огрызнулась я.　

Я уже поняла, к чему все катится. Прощай честь девичья, здравствуй позор блудодейский! Я же ему ничего и сделать не могу. Но наг почему-то задумался. А затем, масляно улыбнувшись, перекатился на бок.　

— Можешь откатываться, — милостиво разрешил он.　

Я тут же рванулась в сторону. Тихое шипение напомнило мне, что обернулась я не только своими волосами. Спешно вернула их хозяину. В меня полетели моя одежда и сапоги. Я даже не возмутилась, когда каблук последних впечатался мне в локоть, и стала быстро облачаться, под откровенно ехидным взглядом нага. Уже одетая, с кое-как заплетенной косой я покосилась на него.　

Наг перебирал в пальцах тонкие хитросплетенные звенья серебряного браслета. Раньше этот браслет мне на глаза не попадался. Украшение полетело в мою сторону, я еле успела поймать его. Озадаченно посмотрела на змеелюда.　

— Одень, — коротко приказал он.　

— Зачем?　

Он ничего не ответил. Точнее ничего понятного не ответил. Лишь что-то невнятно прошипел. В этом шипении угадывалось нечто смутно знакомое. Из-за деревьев выполз еще один наг. Я одеревенела. Он был тут все время и все видел?! Вот стыд- то! Наг был зеленохвост и русоволос. И даже одет в длинную рубаху, поверх которой застегнут панцирь с загнутыми вверх наплечниками. Живот обхватывал широкий металлический пояс, с которого, на манер юбки, свисали кожаные полосы вперемежку с металлическими пластинами. К поясу пристегнуты ножны с длинным кинжалом и тяжелым двуручным мечом. Он почтительно поклонился чернохвостому нагу и внимательно выслушал затейливое шипение.