Он знал, что изрядно спровоцировал Мэгги, но ее вспышка застала его врасплох. Конечно, она и раньше на него сердилась, но ее поведение в последнее время удивляло его по многим причинам. Алекс хотел знать, кто именно обучал ее этим новым фокусам.

Фокусами он считал многозначительные фразы. Или вкус к ночным прогулкам, откуда Мэгги возвращалась в растрепанной одежде и с травинками в волосах. Или дневные часы, которые она проводила в таинственных местах, забывая о своих материнских обязанностях. Или те чудеса, что она стала вдруг вытворять в постели. Да, главным образом его смущала постель.

Алекс налил себе еще одну хорошую порцию скотча и уставился в огонь.

Мэгги села у подножия одного из ровно стоящих камней. В голове у нее прояснилось. Иногда плач, как и снятие сексуального напряжения, помогает выплеснуть энергию, которая в ином случае с разрушительной силой устремилась бы внутрь. А возможно, секс, если взглянуть на него особым образом, напоминает плач. Мэгги казалось, что камни тоже плачут из сострадания к ней, — конечно же, не слезами, но той влагой, что осела на них из-за тумана. Облака немного расступились, свет луны стал ярче, и капельки на камнях переливались. Девять Дам плакали.

Необычный круг. Камни, похожие на людей. Само собой, на женщин. Танцующие Дамы. Кстати, как звали девять муз? Мэгги знала, что может поделиться с ними своим горем или иным чувством, для которого искала выход. Они бы его приняли, танцевали бы с ним, изменили его и вернули обратно. Не в этом ли заключалась их истинная цель? Создать хранилище? Колодец, в который можно что-то опустить, из которого можно что-то поднять?

Но это ощущение! Лунные ванны — вот что это было. Она просила, чтобы ей послали лунный загар, пока она бродит вокруг кромлеха. Озаренные луной капли блестели на обращенных к востоку спинах камней.

Мэгги тем же путем вернулась к машине, а потом опять прошествовала к камням, захватив с собой пластмассовый контейнер от фотопленки, найденный в бардачке автомобиля. Она ходила от камня к камню, собирая с каждого в контейнер капельки влаги. Просто ей так захотелось, ни с того ни с сего. Капли едва закрывали дно контейнера, но это не умаляло их ценности. Лунное благословение. Святая вода.

Мэгги оставила круг и подошла к одиноко стоящему камню. Она уже приняла решение возродить коллекцию трав, растений и масел, уничтоженную Алексом. Все это можно восстановить — кроме дневника; эта утрата невосполнима. Но теперь у Мэгги появилась старая Лиз: она придет ей на помощь и все-все растолкует.

Все будет в порядке, решила Мэгги, приближаясь к одиноко стоящему камню, Уигстону, от которого и пошло название этого места. Эш рассказывал Мэгги о происхождении этого имени. «Wikke» — англосаксонское название для ремесла мудрых: «witchcraft», «чародейство». Слово это происходило от ивы — «wikker», его по-прежнему использовали, говоря о плетении корзин или другом ремесле, связанном с древесиной. Тонкость и гибкость ивовой лозы можно сопоставить с блеском ума и проворством истинной ведьмы: и в том и в другом случае речь идет не о грубой силе, а о легких прикосновениях и ловком плетении. И вот он, камень, обладающий силой, — Ведьмин камень.

Он был почти вдвое выше каждой из Танцующих Дам, и между ним и Дамами существовала таинственная связь, хотя и стоял он в отдалении, замкнутый и настороженный. Мэгги собрала в контейнер из-под пленки еще немного влаги с грубоколотой глыбы. Ее пугало, что она вторгается в запретный мир, занимается мародерством; в то же время она чувствовала, что ее действия санкционированы. Словно она получила лицензию на грабеж.

Санкционированы? Но кем? Лицензия? Но от кого?

И едва Мэгги задала эти вопросы, как тут же почувствовала присутствие таинственной силы.