— Я не могу достучаться до него. Он не позволяет мне.

Рейвен села более прямо, оставаясь все еще спокойной.

«Михаил?»

«Оставь меня пока», — приказал тот.

Рейвен уловила остатки страха за здравомыслие Жака, бушующий, сильный гнев, вспыхнувший в мужчинах-карпатцах, перед тем как Михаил прервал контакт. Она осторожно откашлялась.

— Иногда они пытаются защитить нас от наиболее уродливых проявлений их жизни.

Шиа повернулась, становясь к ней лицом и поднимая брови.

— Их жизни? А мы, значит, с ними не связаны? Разве это не они безвозвратно привязали нас к себе, чтобы не было способа оставить их? Это не только их жизнь. Они сами принесли нам это и теперь не имеют никакого права решать, что можно, а что нельзя знать.

Рейвен провела рукой по своим иссиня-черным волосам.

— Я ощущала то же самое долгое время. — Она вздохнула. — Да и сейчас недалеко от этого ушла. Но мы продолжаем упорствовать в их оценке по человеческим параметрам. Они совершенно другая разновидность людей, в общем и целом. Хищники. И имеют другие, непохожие представления о правильном и неправильном.

Рейвен пропустила волосы сквозь пальцы и нахмурилась из-за сделанного жеста.

— Я хотела подождать с ребенком. Но Михаил заметил изменения в Грегори, и мы поняли, ему нужна хоть какая-то надежда, чтобы терпеть дальше. Если тебя это интересует, у меня все еще есть трудности с тем, как вписаться в их мир.

Шиа пересекла комнату и села на кровать возле стула Рейвен. Она слышала страх в голосе женщины, и что-то в ней немедленно откликнулась на это.

— Теперь нас, по крайней мере, двое. Мы можем наехать на них.

Рейвен рассмеялась.

— Эта борьба продолжается все время при любой попытке Михаила контролировать мою жизнь. И у меня такое чувство, все только ухудшится из-за моей беременности.

— И ты, вероятно, будешь иметь еще за спиной целителя, — указала Шиа. — Он еще более нетерпим, чем брат Жака.

Рейвен вздохнула.

— Мне жаль, что я не могу сказать, что это не так, но похоже он готовится стать совсем невыносимым, совершенно невозможным. И все же, не могу ругать его за это.

— Точно не поняла, что он имел в виду, но могу сказать, я должна хорошо присматривать за тобой.

Рейвен подогнула ноги под себя.

— У карпатцев редко рождаются дети. Есть что-то препятствующее рождению девочек, когда женщины становятся беременными.

Ум Шиа немедленно сосредоточился на этом, накапливая данные.

— Ты можешь рассказать мне больше?

Рейвен была рада поделиться.

— Приблизительно восемьдесят процентов из всех рождаемых детей — мальчики. Никто не знает, почему. И только семьдесят процентов женщин могут забеременеть. Большинство может потерять ребенка в первые три месяца. И вообще, это может случиться в любое время. Из родившихся детей только горстка переживает первый год. И снова никто не знает, почему. Последняя выжившая девочка родилась более пятисот лет назад. — Рейвен вздохнула. — Мужчины отчаялись. У Михаила и Грегори есть теория о человеческих женщинах с паранормальными способностями, имеющими шанс пережить изменение и быть совместимыми, становясь Спутницами жизни. И даже если они правы, ты видишь всю глубину проблемы. Без женщин и детей их вид не сможет выжить. Мужчин превращаются в вампиров из-за отсутствия надежды.

— Возможно, это естественный путь контроля над популяцией. Они в состоянии жить так долго. — Шиа начала размышлять вслух больше для себя, чем для Рейвен.

— Их вид скоро вымрет, если они не поймут, в чем проблема, — печально сказала Рейвен.