Только это важно. Не то, чего хочу я. Не то, чего жаждет его отец.

Но я опоздала.

Первые же слуги, которых я встретила, опустили глаза и ответили, что их господин отбыл ещё до рассвета — с маленьким лордом.

Я приказала оседлать коня: я хорошо ездила верхом, когда была незамужней девой.

Я помчалась по дороге в город, не обращая внимания на холодный ветер, хлеставший меня в лицо утренним снегом. Я скакала так быстро, что мне казалось, будто я обгоняю солнечный свет.

Но я опоздала.

Когда я ворвалась в храм, должно быть, вид у меня был безумный; иначе почему бы на мой вопрос прислужник, собиравший свечи, молча указал мне, где комната с Девой?

Я бежала, подобрав складки юбки, поскальзываясь на мраморном полу — так быстро, как только могла.

Я преодолела бесконечность длинного коридора, казалось, за несколько мгновений, и распахнула дубовые двери с криком «стойте», и все, кто был в комнате, изумлённо обернулись на меня.

Но я опоздала.

Я увидела Деву у дальней стены, а рядом — моего лорда и Экзекутора, в этот миг откинувшего железную крышку.

А потом я увидела своего сына.

Ещё миг он, полностью обнажённый, держался на ногах внутри Девы — а потом упал навзничь и скрючился на полу, как младенец, будто только что родился во второй раз. Но когда мой лорд, опустившись наземь, коснулся его плеча, мальчик поднял голову и посмотрел на него.

Я не сразу поняла, почему мой лорд отшатнулся. Я поняла лишь тогда, когда мальчик взглянул на меня — глазами светлыми, как голубой лёд, и столь холодными, какой не бывала ни одна зима.

Но никто, кроме нас, не был испуган переменой.

— Одарён, — почти шёпотом молвил Экзекутор. — Одарён, Владыка, так, как никто из нас. Я чувствую его силу даже сейчас.

Он — и все остальные — преклонили колени одновременно с тем, как мой лорд встал и отступил на шаг; и я видела недетский, внимательный взгляд, которым мальчик обвёл всех присутствующих.

А ещё я видела улыбку, которая исказила при этом его губы. Недетскую, кривую улыбку.

И я окончательно и бесповоротно поняла…

…я опоздала.

С тех пор минул год.

Я больше не жена лорда. Я вдова лорда. Ибо мой муж сгорел от лихорадки спустя шесть полных лун после того, как существо, которое когда-то было моим сыном, вышло из Железной Девы.

Я пыталась относиться к нему, как к сыну. Видит Пресветлый, пыталась. Но оно забыло всё, что когда-то нас связывало.

Оно сторонилось меня. Оно не желало ни моего общества, ни моих песен. Больше всего оно любило одиночество. Или общество братьев — на время тренировочного боя, которые теперь редко оканчивались без травм. И травмы оставались не у существа: ведь оно, в отличие от моих детей, не знало пощады. Не знало милосердия. Не ведало грани чужой боли, после которой нужно остановиться.

Поначалу моему лорду даже нравились перемены в сыне. По крайней мере, он так говорил.

А мне казалось, что его они пугают не меньше меня.

За две луны до смерти моего лорда старший упал с лестницы: крутой винтовой лестницы, в одной из самых высоких замковых башен. Милостью Пресветлого он не свернул себе шею — но больше никогда не сможет ходить. Ноги отказываются слушать его.

Когда он очнулся, то сказал, что кто-то толкнул его вниз. Но кто, увидеть он не успел.

Оно говорило, что в то время было в библиотеке и читало, но подтвердить это было некому.

После этого даже я видела, как мрачно мой лорд смотрит на того, кто должен был унаследовать его титул Владыки Сумеречного Ордена. Немудрено, что существо видело то же.