Глава десятая,

в которой в замке поднимается переполох

Мадленка закрыла дверь, разделась и юркнула в постель. Горе ее было безгранично, и сознание того, что она поступила правильно, было довольно слабым утешением. Мадленка не сомневалась, что никогда не сможет быть с человеком, которому она не доверяет, а Боэмунд фон Мейссен явно не заслужил ее доверия. Впрочем, он все же указал ей, что Анджелика наверняка замешана в деле, — и на том спасибо.

«Вздор, — тут же решила про себя Мадленка. — Как только я увидела это вялую рыбу, я сразу же ее заподозревала».

Она беспокойно заворочалась. Мысль о сторожах тоже не давала Мадленке покоя; ведь поутру их наверняка хватятся, и бог весть что могут подумать ее судьи, особенно Флориан. Впрочем, епископа Мадленка особенно не боялась. Она понимала, что он всего лишь жалкий исполнитель чужой воли.

«Значит, в деле замешаны Анджелика и ее служанка. Это уже кое-что; но кого Анджелика может так деятельно покрывать? Она всегда хотела быть первой, сказал синеглазый. Князь Доминик? Но на что, на что ему смерть той, что была подругой его матери и вдобавок не оставила ему ни гроша? Август? Опять Август? Или они оба в сговоре? Господи боже мой, я опять запуталась».

Размышления Мадленки были прерваны шумом, доносящимся из коридора. Мадленка мгновенно закрыла глаза, свернулась калачиком и сделала вид, что спит.

— Где она?

— Сбежала, наверное, ваша милость! — У-у!

Взрыв проклятий, раздавшийся непосредственно за этим, способен был потрясти замок до основания. Мадленка высунула нос из-под одеяла и зачарованно прислушалась. Как ругается Петр из Познани, не ругательства, а чисто музыка!

— Ничего, — сказал голос Августа, более спокойный, — далеко она не успела уйти!

— Да уж, ищи теперь ветра в поле! — проскрежетал Петр из Познани.

Возле входа в спальню послышались шаги. Мадленка сжалась под одеялом и старалась дышать ровно, как человек, который спит. Дверь распахнулась, и на пороге возник Август, одетый в легкую кольчугу. Он отпрянул, не веря своим глазам.

— Она здесь! — закричал он.

— Что? — отозвался Петр из коридора.

— Она никуда не бежала, она здесь, спит!

— Уже не сплю, — проворчала Мадленка, поворачиваясь на другой бок. — Езус, Мария, и зачем так орать?

— Тащи ее сюда! — скомандовал Петр.

Август схватил красное платье Мадленки и швырнул его на кровать.

— Встань и оденься!

— Хам, — сухо сказала Мадленка. — Без стука врываться в покои знатной дамы…

— Или я приволоку тебя в одной рубашке!

— К чему такая спешка? — презрительно спросила Мадленка. — Отвороти рожу, собака бесстыжая, нечего на девушку пялиться.

— Ничего нового я там не увижу, — буркнул Август, но все же отвернулся.

Мадленка сбросила ночную рубашку и быстро натянула платье.

— Да в чем дело-то? — зевая, спросила она.

— В замке поймали лазутчика, — объяснил Август. — Одет как прокаженный, но, слава богу, мои молодцы бдительные его не выпустили. У, хитрая бестия! — Мадленка замерла. Хорошо, что Август, по-прежнему находившийся к ней спиной, не видел выражения ее лица. — Ужо я его вздерну, но сначала узнаю, зачем он приходил. Может, к тебе, а? — подозрительно закончил он, поворачиваясь к ней. Мадленка, вполне совладавшая с собой, преспокойно надевала вышитые туфельки. — Стражей твоих в каморке нашли оглушенных.