— И ни к чему так отчаиваться, — заявила Мадленка, когда рыцарь умолк и, подавившись кровью, закашлялся. — Смерть твоя у тебя еще впереди, и, может статься, ты до заката не доживешь, так что зря убиваешься, поверь мне.

— Значит, ты решил взять выкуп! — процедил сквозь зубы синеглазый, когда перестал кашлять.

— Выкуп? — растерялась Мадленка. — Какой к дьяволу выкуп?

— Я же сказал, я уничтожил Белый замок, — угрюмо сказал крестоносец.

— И что мне с этого? — вне себя вскричала Мадленка. — Что ты этим хочешь сказать?

— Я истребил всех его жителей, — продолжал рыцарь ровно. — Всех, — подчеркнул он, — даже детей и стариков.

— Да? — сухо сказала Мадленка. — Не хотел бы я иметь тебя своим врагом.

— О, — отозвался рыцарь, — смотри-ка, а ты не так уж глуп. Тем не менее многие мечтают сжечь меня живьем, например воевода Лисневский, ведь жена владельца замка была его сестрой. Так что же — ты решил доставить меня ему?

— Чтоб тебе пусто было!.. — разозлилась Мадленка, уразумев, куда он клонит. — Мне от тебя ничего не нужно! Ни Белый замок, ни воевода Лисневский! Я даже отпущу тебя на все четыре стороны, если ты пожелаешь. Я слышу, тут где-то поблизости бродит лошадь, наверное, одна из ваших. Я ее поймаю, посажу тебя в седло, и скачи в свой Мальборк или хоть к самому дьяволу в лапы.

— А ты бы мог получить за меня много денег, — бесстрастно заметил синеглазый. — Очень много.

— Ну да, и будет мне великая честь, что я раненого сдал его врагам! — огрызнулась Мадленка. — Бессовестные вы, рыцари, право, бессовестные, если можете предположить такое!

Так что тебе от меня нужно? — спросил рыцарь после недолгого молчания.

— Мне нужно знать, — заговорила Мадленка, волнуясь, — кто напал на вас.

— И это все? — презрительно спросил рыцарь, скривив красный от крови рот. Он сплюнул в сторону и продолжал: — Могу я узнать, отрок, зачем тебе это надо?

— Нет, ну с тобой потеряешь всякое терпение! — вспылила Мадленка. — Какая тебе разница, в конце концов? Я пытаюсь спасти тебе жизнь, между прочим!

Однако на синеглазого этот довод не произвел ровным счетом никакого впечатления.

— Я вассал господа, — сказал он хладнокровно, — и более ничей. Я не приемлю благодеяний ни от врагов, ни от друзей.

— Ха! — фыркнула Мадленка. — Плохой же ты друг, однако, если товарища своего готов в беде бросить, когда он ждет, что ты выкуп за него привезешь. Ведь если ты умрешь, умрет и он, разве не так? Ты что, бусурман несчастный, этого хочешь?

Щеки рыцаря немного порозовели. Он закрыл глаза, а когда вновь открыл их, Мадленка подивилась сквозившей в них решимости.

— А знаешь, как ни странно, ты прав, — признался он. — Я ведь совсем забыл о нем.

— Ну вот! — обрадовалась Мадленка. — Толку от тебя не добьешься. Говори, кто давеча напал на вас, и ты больше меня не увидишь, обещаю. Захочешь умереть — можешь расковырять рану, я не стану тебе мешать, и бог тебе судья. Ну?

Синеглазый вздохнул.

— Утром на нас напали поляки, — сказал он без особого выражения.