— Ты не можешь меня убить! — пискнул Стиккс. — Ведь тогда умрет и Ашерон!

— К сожалению, да. Будь проклят день, когда Судьбы связали ваши жизненные силы! — Она смотрела на него, прищурившись, так, словно хотела бы размазать его по стенке. — Ты прав. Убить тебя я не могу. Но могу устроить такую жизнь, что ты будешь молить о смерти!

— Что ты со мной сделаешь? — спросил Стиккс.

Она недобро усмехнулась:

— Увидишь, жалкий человечек. Увидишь.

Стиккс исчез.

Артемида повернулась к остальным. Глубокий вздох — и она, кажется, несколько успокоилась.

— Береги душу, Спейрр, — обратилась она к Тейлону. — Помни, за нее заплачено дорогой ценой. — И медленно растворилась в воздухе.

Рядом с Тейлоном и Саншайн остался только Камул.

— Ну что ж, — заметил Тейлон. — Кажется, все твои друзья тебя покинули.

Камул вздохнул:

— А жаль. Вино, Война и Разрушение — как бы мы повеселились вместе! Ну что ж, придется мне удовлетвориться убийством Саншайн. Ведь ее душа принадлежит мне, я имею право ее забрать, а человек так неудобно устроен, что забрать душу можно лишь из мертвого тела.

И Камул протянул к ней руку.

Тейлон выхватил свои шрады и приготовился к бою.

Но в этот миг между ними сверкнула молния, и из ниоткуда возникло облачко, постепенно сгустившееся в человеческую фигуру... Фигуру — как ни удивительно, — знакомую и дорогую не только Тейлону, но и Саншайн.

— Бабуля! — не веря своим глазам, воскликнула Саншайн.

Бабушка шагнула к Камулу, смерив его суровым взглядом:

— Не бойся, детка. Этот хулиган тебя не тронет.

— Морриган?! — вскричал Камул. — Что ты здесь делаешь? Тебя это не касается!

— Ты ошибаешься! — и бабушка Саншайн чудесно преобразилась: миг — и на месте хрупкой старушки с морщинистым лицом и лучистыми глазами выросла кельтская богиня войны, прекрасная и грозная: такая, какой знал ее Тейлон в дни своей смертной юности.

Тейлон похолодел.

— А... а... а это еще что такое? — едва выговорила Саншайн.

Бабушка бросила на нее извиняющийся взгляд:

— Прости, малышка. Хотела бы я все тебе объяснить в более спокойной обстановке. Но мы с Ашероном должны были их остановить, не дать им освободить Аполлими. А для этого — и для того, чтобы Тейлон получил свободу, — вступить в поединок с Камулом должны были вы оба.

Тейлон застыл в оцепенении.

Так, значит, Ашерон все это предвидел? Почему же ничего ему не сказал?

Морриган повернулась к Камулу.

— Извини, Кэм, но на этот раз ты кое-чего не учел. Ты поставил богу Брану условие, чтобы Нинья возродилась вновь<style name="a0"> от смертных родителей, но ничего не сказал о ее бабушке!

Я не могла ни избавить Спейрра от проклятия, ни расторгнуть его договор с Артемидой, — тогда мне пришлось бы вступить в войну с тобой и с ней. И тогда я решила сделать для него хотя бы то, что могу, — вернуть ему жену, да так, чтобы ты ничего не смог с ней сделать. Нинья возродилась в теле Саншайн — плоть от моей плоти, кровь от моей крови. А Спейрр, испив ее крови, смешал ее со своей — и, значит, теперь он тоже находится под моим покровительством.

Камул разразился проклятиями.

— Обидно, правда? — поддразнила его бабушка. — Теперь, если попробуешь убить кого-то из них, — будешь иметь дело со мной.

Тейлон и Саншайн обменялись изумленными взглядами.

— Ну погоди, Морриган! Я тебе еще отплачу! Я.