Страх требовал сомкнуть колени, но она заставила себя повиноваться Спейрру. Она открылась для него — и затаила дыхание, когда он обжег ее пламенным взглядом, полным почти невыносимого желания.

Он провел рукой по ее животу и бедру. Затем пальцы его скользнули на внутреннюю сторону бедра — от этого прикосновения ее бросило сразу в жар и в холод. Она закрыла глаза и застонала, чувствуя, как он осторожно касается ее трепещущей девственной плоти.

От его поглаживаний, от нежной игры с ее естеством у нее кружилась голова. Никогда еще она не испытывала ничего подобного. Вот он раздвинул ей ноги чуть шире — и скользнул пальцами вглубь, в узкую влажную расщелину.

Она застонала, ощутив, как он меняет позу, как напряженное мужское орудие упирается ей в бедро.

— Посмотри на меня, Нинья!

Она открыла глаза.

В его взгляде читалась не одна только страсть, — в нем горело неугасимое пламя любви.

— Еще не поздно. Если ты скажешь, что не хочешь, — я уйду и не причиню тебе никакого вреда.

— Я хочу тебя, Спейрр! — прошептала она. — Только тебя!

Склонившись, он нежно поцеловал ее в губы, а затем скользнул вглубь ее существа.

Острая боль пронзила ее, когда Спейрр прорвал преграду ее девства и заполнил ее целиком. Она закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Он прижал ее к себе, укачивая, как ребенка.

— Ты так прекрасна! — хрипло выдохнул он. — Лучше, чем я мог себе вообразить... лучше всего на свете!

— Сколько женщин было у тебя, Спейрр? — вдруг спросила она — и тут же ужаснулась собственным словам. Но она была юна и наивна — и хотела знать.

Он замер, взглянул ей прямо в глаза.

— Ни одной, Нин. Я, как и ты, девственник. Другие женщины предлагали мне себя, — но мечтал я только о тебе.

Сердце ее застонало от любви. Она обвила его ногами, обхватила ладонями его лицо, притянула к себе так, что лица их почти соприкоснулись...

— О, Спейрр! — прошептала Саншайн.

Тейлон застыл в ее объятиях.

В последние полторы тысячи лет этим именем не называл его никто, кроме Сиары. И лишь одна женщина на свете произносила его имя гак, как сейчас Саншайн.

Дело даже не в том, как она его назвала... От звучания ее голоса у него по спине побежали мурашки.

— Как ты меня назвала?

Саншайн прикусила губу, осознав свою ошибку. Ну вот, теперь решит, что она назвала его именем другого мужчины! Он-то своей прошлой жизни не помнит. По-хорошему, она тоже помнить не должна. Понятия не имеет, откуда являются к ней эти воспоминания.

Знает только, что они ее до смерти пугают.

Ее бабушка глубоко верила в реинкарнацию и свои убеждения вложила и во внучку. Однако Саншайн твердо помнила наставления бабули Морганы: та говорила, что в нормальном состоянии — не погруженный в гипноз, не подвергнутый специальному воздействию — человек свою прошлую жизнь не помнит. И помнить не может.

Почему же она вспомнила Тейлона?

— Я просто закашлялась, — соврала она. — А ты что, подумал, что я тебя как-то назвала?

Тейлон расслабился. В самом деле, кажется, ему начинает мерещиться всякая чертовщина. Может быть, оттого, что эта женщина пробуждает в нем воспоминания, много лет назад похороненные в глубинах сердца. Или, возможно, из-за чувства вины.

Ведь он хочет ее с такой силой, с такой огненной страстью, как не хотел никого и никогда, — кроме Ниньи.

Но Саншайн — совсем другая. К ней его тянет, даже когда он этого не хочет. Когда борется со своим желанием.

Вот она зарылась руками в его волосы и притянула его к себе, чтобы легонько укусить за подбородок. Ее нежные руки, ее теплое тело...

Он наклонился и прильнул губами к ее пле<style name="82">чу, ощутив солоноватый вкус пота.