Глава шестая

Трупы повешенных щедро усеивали одинокое дерево. Многие висели не один день и были уже изрядно изъедены воронами, но были и совсем свежие.

Невдалеке застучали копыта, и сытые вороны нехотя поднялись с ветвей. Отряд наемников поравнялся с деревом, но никто из воинов не удостоил его и взгляда. Уже который год продолжалась война, и висельники встречались едва ли не чаще живых людей.

— Эй, Гамбино, глянь-ка! — воскликнул кто-то.

Командир отряда, могучего сложения воин с резкими, точно вырубленными из камня чертами лица, нехотя повернул голову. Под одним из тел, судя по всему, принадлежавшего некогда нищенке, белело тельце новорожденного.

— О, черт! — вскинул бровь Гамбино.

— Похоже, он родился сразу после того, как его мать повесили, — сказал один из наемников. — Вон и пуповина болтается!

Из обоза неожиданно выскочила молодая женщина и, перепрыгивая через многочисленные лужи, кинулась к ребенку. Упала прямо в грязь и прижала к себе ребенка.

— Эй, Сесиль?! — недоуменно воскликнул Гамбино.

— Что это с ней?

— Она сошла с ума после выкидыша, — пробормотал наемник. — Это был твой ребенок, Гамбино?

— Откуда мне знать? — сердито отозвался Гамбино.

Он подъехал к женщине.

— Сис? Долго ты еще будешь здесь сидеть? Да брось его наконец, он уже умер!

Он дернул ее за руку, и ребенок упал прямо в лужу. И тотчас громко заревел, словно пытаясь возразить Гамбино.

— Живой? — удивился Гамбино. — Этот мальчишка еще живой?

Сесиль закричала и, вырвавшись из рук Гамбино, вновь подхватила

ребенка.

— Сис, — негромко позвал Гамбино.

Но женщина не слушала его. Обняв мальчика, она забралась в свою повозку.

— Что ты делаешь, Сесиль?! — зароптали наемники.

— Ладно, оставьте ее! — бросил Гамбино. — Пусть делает, что хочет.

— Но, Гамбино… Это плохая примета. Подобрать в таком месте ребенка…

— Да вы что, парни, никак боитесь чего-то?

— Нет, но…

— Пусть повозится с ребенком, он все равно скоро помрет, а Сесиль может станет получше!

Он подстегнул коня и выехал вперед. Но за его спиной наемники еще долго шептались и качали головами.

— Крепись, Сесиль! — монахиня вытерла пот с лица умирающей женщины.

Монахиня повернулась к другой женщине, помогавшей ухаживать за

больной.

— А где Гамбино?

— Наверное, снова штурмует замок, — пожала та плечами. — Это очень плохо… Его женщина умирает, а он…

— Ты бы лучше заткнулась…

Заметив трехлетнего мальчишку, застывшего у входа в палатку, монахиня прикрикнула:

— Убирайся отсюда, Гатс! Это очень плохая болезнь, если ты заразишься, то тоже умрешь!

— Гатс! — позвала мальчика Сесиль.

Гатс стиснул зубы. Лицо Сесиль после болезни сделалось уродливым, так что она походила на какого-то монстра. Но он пересилил страх и шагнул к ней.

— Гатс… — прошептала она, глаза ее закрылись. — Гатс…

У стен замка кипел ожесточенный бой. В первых рядах бился Гамбино, за его спиной с трудом удерживал в руках тяжелое копье шестилетний Гатс.

— Передай мне копье, Гатс! — крикнул Гамбино. — Быстрее, черт тебя дери!

Получив копье, Гамбино ловко выбил из седла налетевшего вражеского всадника, и убитый рухнул прямо на Гатса.