Прямо впереди их подстерегало около пятидесяти всадников. Камирон припал на передние копыта, чтобы резко остановиться, едва не сбросив принца. Всадники увидели их и рассыпались широким кругом, намереваясь схватить их. Камирон наложил стрелу на тетиву лука. — Буду убивать македонов, — произнес он.

— Нет! — закричал Александр. — Домой. Скорее домой. Ты нужен Хирону!

Кентавр зарычал и пустился в галоп. Стрела взрезала воздух у него над головой. На полном скаку Камирон выпустил свою стрелу; она вонзилась в грудь воина, вышибая того из седла. Еще несколько стрел полетели в них, и одна пронзила мускулы бедра Камирона. Он закричал от боли и гнева, но продолжил бег.

Они были почти окружены, и Александр ощутил нарастающее чувство отчаяния. Когда казалось, что они побегут вниз, кентавр резко сместился и побежал направо, пустив стрелу во второго всадника. Человек упал, и на краткий миг в рядах македонов образовалась брешь. Быстрый, словно штормовой ветер, Камирон прыгнул в нее, и его копыта громыхнули по равнине, когда он оставил всадников позади, а те тут же помчались вдогон.

Кентавр прибавил ходу, посылая через спину свой громогласный смех в адрес воинов, которые сыпали ему вослед проклятиями.

— Я их обдурил! — вскричал Камирон. — Великий я!

— Да, — согласился Александр, вцепившись в гриву мертвой хваткой. — Ты велик. Далеко ли до дома?

— Далеко, если бы ты шел пешком, — сказал кентавр. — Но близко, если туда скачет Камирон. Ты правда друг Хирона?

— Да, я же сказал тебе.

— Лучше бы это оказалось правдой, — сказал ему кентавр. — Если там не будет Хирона — я убью тебя, Человек, и отужинаю твоим костным мозгом.

Парменион натянул поводья и привстал в стременах, оглянувшись на холмы у реки Аксиос. Он больше не видел всадника, но знал без тени сомнения, что за ним следят. Спартанец находил это занятным, но пока не столь важным.

Он заметил преследователя еще на второй день пути из Пеллы, как далекую точку на горизонте, и поменял свой маршрут, сделав петлю на северо-восток, прежде чем вернуться на основной путь. С густо поросшего деревьями холма Парменион наблюдал, как всадник тоже меняет направление.

Расстояние было слишком велико, чтобы его рассмотреть. Парменион видел лишь то, что человек носил сверкающий шлем и нагрудник и ехал на высоком, сером в яблоках жеребце. Спартанец поехал дальше, обеспокоенный тем, что Фракия близко, а конфликты с пограничной стражей ему были сейчас не нужны.

Страна раскинулась впереди множеством долин, лесов и лощин, густо поросших и непроглядных. Здесь бежали прохладные ручьи, сверкающие на солнце, сбегающие в великую реку Нестос, которая протекала через всю страну и впадала в море севернее острова Таос.

Парменион направил чалого скакуна в небольшой лесок и спешился у ручья. Жеребец стоял смирно с навостренными ушами, его ноздри вздрагивали, вдыхая сладкий запах чистой горной воды. Парменион снял львиную шкуру со спины коня и вытер его пучком сухой травы. Мотак предлагал ему взять жеребца Бессуса, но Спартанец предпочел этого чалого. Животное было большеногим и норовистым, не обладало большой скоростью, но имело невероятный уровень выносливости. Парменион погладил жеребца по морде и подвел его к воде. Удерживать коня не было нужды, и Спартанец отошел к ближайшему валуну, сел на него и стал слушать течение воды и пение птиц в ветвях.

Шесть лет тому назад он путешествовал этой же дорогой на запад в Македонию и встретил здесь мага, Аристотеля.

"Разыщи меня, когда буду нужен" сказал ему Аристотель. Что ж, думал Парменион, ты нужен мне сейчас как никогда. Распутав на подбородке завязки кожаного шлема, Парменион стянул его с головы и провел пятерней по мокрым от пота волосам.