|
Доктор Смелли предупреждал, что даже самый маленький кусочек, оставленный в матке, вызовет воспаление и может убить мать. Если поперечное положение вогнутое, — Орито продолжает читать по памяти, — тогда колени плода прижаты к его груди, и я могу отпилить руку, провернуть плод, ухватиться крючками для удаления плода за глазницы и произвести экстракцию тела головой вперед. Указательный палец акушерки находит позвонки ребенка, спускается к нижнему ребру и далее, к тазовой кости, нащупывает крошечную ушную раковину, ноздрю, рот, пуповину, пенис, размером с креветку.
— Вогнутое, — докладывает Орито доктору Маено, — но пуповина вокруг шеи. — Как вы думаете, ее можно освободить от пуповины? — Маено забывает, что говорить надо на голландском. — Ну, я должна попробовать. Вставь прокладку, — Орито обращается к служанке. — Пожалуйста, прямо сейчас. Когда полотняная прокладка вставлена между зубами Кавасеми, Орито продвигает кисть дальше, зацепляет большим пальцем пуповину, просовывает оставшиеся четыре пальца под нижнюю челюсть младенца, отталкивает голову назад и стягивает пуповину по лицу, лбу и макушке. Кавасеми кричит, горячая моча течет по предплечью Орито, но все получается с первого раза: петли на шее младенца больше нет. Она вынимает руку и докладывает: — Пуповина свободна. Вы принесли с собой… — Нет такого японского слова… — …щипцы? — Принес, — Маено легонько постукивает по медицинскому сундуку, — на всякий случай. — Мы можем попробовать вытащить младенца, — она переходит на голландский, — без ампутации руки. Меньше крови — всегда лучше. Но мне потребуется ваша помощь. Доктор Маено поворачивается к мажордому: — Чтобы спасти жизнь госпожи Кавасеми, я обязан нарушить приказ магистрата и присоединиться к акушерке за занавеской. Мажордом Томине оказывается в крайне затруднительном положении. — Обвините меня, — предлагает Маено, — в нарушении приказа магистрата. — Решение мое, — качает головой мажордом. — Делайте, что должны, доктор. Шустрый пожилой человек проползает под муслиновую занавеску, держа выгнутые щипцы. Когда служанка видит чужеземное приспособление, она тревожно вскрикивает. — Щипцы, — говорит доктор, без дальнейших объяснений. Экономка поднимает занавеску, чтобы тоже увидеть. — Нет, не нравится мне эта штуковина! Иноземцы могут рубить, резать и называть все это «медициной», но совсем неслыханно, чтобы… — Даю ли я советы экономке, — рычит Маено, — где покупать рыбу? — Щипцы, — объясняет Орито, — не режут: они поворачивают и тянут, точно так же, как пальцы акушерки, только сильнее… — Она вновь подносит лейденскую соль. — Госпожа Кавасеми, я воспользуюсь этим инструментом… — она показывает щипцы, — чтобы вытащить младенца. Не бойтесь и не сопротивляйтесь. Европейцы пользуются ими постоянно — даже для принцесс и королев. Мы вытащим ребенка наружу, осторожно и быстро. — Сделайте это… — голос Кавасеми — приглушенный всхлип. — Сделайте… — Спасибо, тогда я попрошу госпожу Кавасеми тужиться… тужиться… — Роженица вымотана донельзя, почти не реагирует. — Тужиться… — Как часто, — за занавеску заглядывает Томине, — вы использовали этот способ? Орито замечает впервые, что у мажордома сломанный нос: такой же заметный физический изъян, как и ожог у нее самой. |
