Изменить размер шрифта - +

Когда копыто Конфеткина зажали между дверью и косяком, он закричал и его ударили в широко распахнутых рот… Затрещали зубы.

— Черт проклятый!

Конфеткин сплюнул осколки зубов и закричал в ответ что-то веселое и неразборчивое на старофранцузском.

— Снова улыбается, гадина! Что он там бормочет?

— Это стихи… Об извращенной любви старого короля к молоденькой пастушке. Перевести?

— И ты на дыбу захотел, да?!

Конфеткину принялись жечь свечами шерсть. Боль стала острой, буквально пронизывающей. Сознание помутилось, но упорно не уходило. Оно не растворилось в темноте даже тогда, когда черта подняли с пола и с размаха бросили на стену. Похожий на свиной пятачок нос Конфеткина едва не расплющился, из него хлынула бурая кровь.

Черт не престал улыбаться… Он, наконец-то, закончил стихи о королевской любви и принялся выкрикивать наиболее циничные выдержки из чернокнижной «Абра кара демос».

— Да заткнись же ты, сволочь! — взмолился обиженный голос за его спиной. — Ребята, вы как хотите, а я так больше не могу!

Черта свалили на пол и ударили чем-то тяжелым по голове. Когда Конфеткин пришел в себя, он понял, что его потащат за ноги по грязному и гулкому коридору. Сильно пахло паленой шерстью и плесенью. Но Конфеткин улавливал и другой запах: пронзительно свежего, майского утра с оттенками свежего сена и французского парфюма…»

 

— Леночка!..

Голос был вежливым и даже добрым.

Леночка механически ответила:

— Угу… Да?

— Что читаешь?

Леночка чуть было не ответила «Так, одну ерунду…», но мягкий голос после короткой паузы продолжил фразу:

— … На работе?

Леночка поняла глаза. Перед ней стояла Ольга Евгеньевна.

— Ой, извините!

Наверное, Леночка слегка покраснела. А еще она удивилась: всегда строгая и красивая, как рыжеволосая английская леди, хозяйка гостиницы «Евро-Националь» Ольга Евгеньевна улыбалась самой простодушной улыбкой.

Леночка захлопнула журнал. Прижимая ладошкой белый парус на обложке и вспененное, пронзительно-голубое море под ним, она потащила журнал к краю стола. Ольга Евгеньевна с интересом рассматривала едва видимые под пальцами девушки море и крохотную часть паруса.

— Я уже читала этот рассказ про черта Конфеткина, — сказала она. — Непонятный, правда?

— Правда! — охотно согласилась Леночка.

Приключения черта казались ей скорее забавными, чем трагическими.

— Клиентов все равно нет, — сказала Ольга Евгеньевна. — Только этот… ну… Этот тип, который сейчас рвется в 215-й.

Взгляд директрисы стал вопросительным.

— Ольга Евгеньевна, я уже сто раз ему говорила, что сутки начинаются в одиннадцать! — горячо заговорила Леночка. — Вот тогда пусть и вселяется.

— Да-да, конечно, — перебила торопливое объяснение Ольга Евгеньевна. — Но он стонет, что устал и что ему нужно отдохнуть перед выступлением. Я где-то слышала, что этот мерзавец действительно хороший кинорежиссер. Он дал мне пять билетов на премьеру своего «Убийства под ковром» в «Пролетарии». Ты возьмешь у меня пару штук?

Леночка кивнула.

— Хорошо, — лицо Ольга Евгеньевны вдруг стало строгим. — А теперь, Леночка, будь добра, все-таки сходи в 215-й… Намекни там. Хорошо?

Леночка пару секунд рассматривала лицо начальницы и поняла, что возражать бесполезно. Девушка встала и нехотя поплелась на второй этаж…

Существовало несколько способов дать понять жильцу, что ему пора покинуть гостиницу.

Быстрый переход