- Спрашиваю я себя, не будут ли они те самые, у которых есть замок в Германте, в десяти лье от Комбре? Тогда они должны быть тоже
родственниками ихней алжирской кузине. - Я с матерью долго недоумевали, кто такая может быть эта алжирская кузина, но наконец поняли, что
Франсуаза разумеет под Алжиром город Анжер. Отдаленное часто бывает нам лучше известно, чем находящееся вблизи. Франсуаза, знавшая по имени
Алжир из надписей на коробках с отвратительными финиками, которые мы получали в Новый год, не подозревала о существовании Анжера. Ее язык, как и
вообще французский язык, особенно что касается названий мест, был испещрен ошибками. - Я хотела об этом поговорить с их дворецким. Как же
однако, к нему обращаются? - прерывала она себя, как бы ставя вопрос о правилах этикета, и тут же отвечала: - Ах, да, к нему обращаются Антуан,
- как если бы Антуан был титул. - Он бы мог мне это сказать, но это настоящий вельможа, большой педант, точно ему язык отрезали или он разучился
говорить. Он вам даже не дает ответа, когда с ним разговаривают, - продолжала Франсуаза, которая говорила: "давать ответ", как г-жа де Севинье.
- Но, - заявляла она неискренно, - мне только бы знать, что варится в моем котелке, а до чужой посуды мне дела нет. Во всяком случае, совать
туда нос не полагается. И потом, в этом человеке куражу нет. (Такая оценка может внушить мысль, что Франсуаза переменила мнение насчет
храбрости, которая в Комбре низводила в ее глазах людей до хищных животных, но это неверно. Кураж в человеке означал для нее только то, что он
труженик.) Говорят тоже, что он вороват как сорока, но не всегда же верить россказням. Здесь все служащие несут сплетни в швейцарскую, консьержи
ревнивы и наговаривают герцогине. Но насчет Антуана смело можно сказать, что это настоящий бездельник, да и его "Антуанесса" не лучше будет, -
добавляла Франсуаза, которая, подыскивая женский род к имени Антуан для обозначения жены дворецкого, наверное бессознательно вспоминала, в своем
грамматическом творчестве, "chanoine" и "chanoinesse". Ее словопроизводство было неплохим. И до сих пор существует возле Нотр-Дам улица,
называющаяся "Chanoinesse" - именем, которое когда-то было ей дано (потому что она вся заселена была канониками - chanoines) французами
средневековья - подлинными современниками Франсуазы. Впрочем, сейчас же следовал новый пример этого метода образования женского рода, потому что
Франсуаза продолжала: - Однакож вернее верного, что замок Германт принадлежит герцогине. И она там госпожа мэресса. А это не пустяки.
- Я понимаю, что это не пустяки, - с убеждением проговорил лакей, не заметив в ее словах иронии.
- Ты, мальчик, думаешь, что это не пустяки? Но ведь для таких людей быть мэром и мэрессой ровнешенько ничего не стоит. Ах, если бы замок
Германт был мой, меня бы не часто видели в Париже. Надо же, чтобы господа, у которых есть на что жить, как барин и барыня, выдумали оставаться в
этом пакостном городе, вместо того чтобы уехать в Комбре, ежели они вольны ехать и никто их не удерживает. Чего им еще надо, чтоб уйти на покой,
чего не хватает? Смерти ждут? Ах, будь у меня черствый хлеб, чтобы кушать, да дрова, чтоб греться зимой, давно бы я поселилась в Комбре, в
бедном домике брата. Там по крайней мере чувствуешь, что живешь, там нет перед тобой всех этих домов и такая тишина, что ночью за десять верст
слышно пение лягушек.
- Как это должно быть хорошо, мадам! - восторженно воскликнул молодой лакей, точно лягушечий концерт был такой же особенностью Комбре,
как гондолы являются особенностью Венеции. |