- Как не можешь? Ты уже сказал.

- Так у меня получилось?

Я застенчиво поджимаю губы и отрезаю:

- Нет.

- Я безнадежен, - улыбается парень. – Больше и пытаться не буду! И даже если мне в голову вдруг взбредет сказать тебе, что ты самый добрый и удивительный человек из всех, кого я когда-либо встречал, я промолчу. Правильно?

- Правильно. – Киваю я. – И я тоже скрою от тебя свое мнение о твоем характере.

- Но я вообще-то не против комплиментов.

- Просто это будет не комплимент.

Эрих смеется. Придвигается ко мне и замирает, едва между нами остается несколько сантиметров. Его синие глаза сканируют мое лицо, а я пылаю от смущения, но как же мне это надоело. Как же надоело прятаться, горбиться и опускать глаза, когда безумно хочешь вырваться вперед, совершить безумства или даже сделать ошибки. Я хочу быть другим человеком! Хочу быть смелой, открытой, приблизиться к парню и во весь голос заявить, что рядом с ним время застывает, а ужас, царивший за стенами, приобретает иной смысл. Но, когда ты вырос лишь на книгах, когда только читал о решительности и чувствах, ты оказываешься в тупике из собственной неопытности и наивности, в ловушке из страха. Тогда уже не так-то просто бросить вызов обыденности. Да, это правильно. Но и страшно, и потом будут последствия, с которыми придется столкнуться.

- Мария передала еду, - отодвигаюсь и прохожусь пальцами по спутанным волосам. Слышу, как Эрих протяжно выдыхает, и вновь непроизвольно смотрю на него. – Прости, я забыла сразу тебе ее отдать.

- Ничего. Я не голоден. 

- Эрих, просто…, - запинаюсь, ощутив укол вины. Между нами ничего нет, и быть не может. Но почему тогда в груди все переворачивается, когда парень отсаживается и робко кривит губы? Внезапно я чувствую себя загнанной в угол собственными же страхами.

- Я должен вернуться домой. К дикарям.

- Не говори так.

- А разве вы называете нас иначе?

Отлично. Он злится. Но с чего вдруг?

- Я никогда не называла вас подобным образом. Не говори глупостей.

- Еще бы я сказал что-то умное. Я ведь не из Верхнего Эдема.

Теперь злюсь и я. Почему он так говорит со мной? Недовольно поднимаюсь с пола и отряхиваю от пыли юбку. Понятия не имею, что я такого сделала, что заслужила грубость, но внезапно во мне просыпается семейная черта де Веро – расчетливость и холодность. Не собираюсь обижаться. Хочет вести себя, как дикарь; хочет быть дикарем? Ладно.

- Да, мы из Верхнего Эдема отличаемся тактом, и прежде чем говорить, думаем.

- О, - протягивает парень. – Наверно, именно это и является залогом вашего успеха!

- Попробуйте! Прямолинейность – глупая черта. Ведь не всегда то, что вы думаете – это истина. Люди ошибаются. Для того у них и есть голова на плечах, чтобы рассуждать, а не рубить сгоряча.

- Да ты ходячая энциклопедия! Теперь я вижу, что книги заменили тебе семью.

Растерянно замираю и замечаю, как лицо Эриха вытягивается. Он тянет ко мне руку, но я уже разворачиваюсь на носках к выходу. Кто же мог подумать, что он отличается от тех, кто живет за стеной? Не зря мой отец говорил, что Нижний Эдем кишит несчастными людьми, позабывшими, что бунтовать нужно не против всего, как и уничтожать нужно не все вокруг. Если мы абстрагируемся, то они проникают внутрь и, будто яд, разрушают все жизненно-важные органы, а это неминуемо ведет к плохому концу. К самоуничтожению.

Прихожу домой грустная, будто бы я попала в драку и тут же сдалась, так и не успев ответить. Несусь по лестнице, спотыкаюсь и ударяюсь об заостренную ступень лодыжкой.

- Черт. – Устало располагаюсь прямо на полу, откинув назад голову. Неожиданно все то, что меня окружает, становится прежним. Холодный дом, моя пустая спальня. Тишина, которой нет ни конца, ни края, как и коридорам, расстилающимся вдоль комнат, залов и кабинетов.