Ночь подходила к концу. Время, казалось, настолько замедлилось, что еле ползло. Я посмотрел на начавшее сереть небо и в который раз подумал, что этот сукин сын, висельник-француз меня все-таки обманул. Только я пожелал ему самых страшных мук в аду, как неожиданно из тростника возле брода, недовольно крякая, взлетело несколько уток. Потом снова наступила тишина.

      "Они? Или... зверь птиц спугнул? Нет. Они. Разведчики...".

      В предрассветном тумане, плывущем над рекой, стали видны три фигуры вооруженных всадников. Их кони шли медленно, шагом. Подъехав к броду, они остановились и стали всматриваться в другой берег, после чего медленно и осторожно, с постоянной оглядкой, пересекли по мелководью реку. Снова остановились, а затем некоторое время оглядывались по сторонам. Потом один остался, а двое других поехали дальше. Спустя десяток минут один из бандитов вернулся, тогда остававшийся у брода разбойник поднял короткое копье с привязанной к нему белой тряпкой вверх и помахал им в воздухе. Тут же из леса высыпали всадники. Я попытался подсчитать их.

      "Пять.... Десять. Двадцать.... Еще прикинем десяток.... Человек сорок - сорок пять".

      Разбойники, выехав на берег, тут же начали выстраиваться в подобие колонны, а затем переправляться через реку. Стоявший за спиной Джеффри наклонился к моему уху и возбужденно прошептал:

      - Наши овечки сами идут на бойню. Давненько мы хорошо не дрались, Томас.

      В ответ я слегка кивнул головой. Хвост колонны переправился на тот берег. Все! Они в ловушке! Минута, две.... десять.... Сколько можно ждать? Господи, как долго! Как я ни ожидал начала схватки, она все равно оказалась для меня внезапной. Лязг мечей и топоров, свист стрел, мешались с проклятиями и стонами умирающих; вся эта лавина будоражащих кровь звуков близкого боя росла с каждой секундой.

      - Ну, давайте, крысы. Выползайте из норы, - прошептал я, охваченный боевым азартом. - Ну, где вы там?

      Ответом на вопрос стала вылетевшая на противоположный берег часть банды, пытающаяся вырваться из ловушки. Приблизившись к броду, бандитам пришлось поневоле сбиться в кучу, став удобной мишенью для сотни англичан, знающих толк в хорошей стрельбе из лука. К хлопанью конских попон, звяканью и лязгу кольчуг спустя секунду присоединился свист летящих стрел. Я видел, как одна ударила в грудь вороному коню. Животное вскинулось и замотало головой, изо рта пошла кровавая пена, затем у жеребца подломились ноги, и он рухнул на берег реки. Другая стрела вонзилась в незащищенное лицо разбойника, отбросив того к задней луке седла. Поднятый для атаки меч дрогнул и выпал из руки бандита, чью кольчугу пробили сразу две стрелы. Головорезы, оказавшись под ливнем английских стрел, совсем потеряли от страха голову. Кто-то в суматохе пытался развернуть коней, другие в панике спрыгивали с лошадей и старались укрыться в зарослях тростника, третьи решили рискнуть и попробовать прорваться на другой берег.

      Я вскочил на коня и попытался оценить обстановку, как вдруг мое внимание привлекли три всадника, которые гнали лошадей к переправе. Они были единственными, кто не суетился и не дергался из стороны в сторону. Благодаря отличным доспехам, закрытым шлемам и кольчужным попонам на лошадях, они преодолели простреливаемый берег и понеслись через брод.