Я повернулась к Эллису. Он оставил лед и теперь толкал взад-вперед по столу пепельницу.

– Милый, скажи что-нибудь, – взмолилась я.

– Нам что, не нужны бумаги или что там? – спросил он.

– Я и это устроил, – радостно ответил Хэнк. – И добыл шестнадцатимиллиметровую кинокамеру, «Кодак». Когда отснимем чудовище, отошлем пленку прямо в «Истман-Кодак» на проявку. И никаким другим охотникам не будет поживы. Мы войдем в историю. Станем знамениты.

Запнувшись на мгновение, я все-таки смогла спросить:

– А что обо всем этом думает Вайолет?

Уж кто-кто, а Вайолет была само здравомыслие. Она не одобряла, даже когда мы устраивали совершенно безобидные забавы: например, ставили чью-нибудь яхту не на тот стапель или красили воду в бассейне теннисного клуба в фиолетовый. Она письменно извинилась перед генералом Пью, когда мы привезли его парусную шлюпку на задний двор особняка, хотя Вайолет с нами и не было в момент преступления.

– Понятия не имею. Она чем-то занята, – ответил Хэнк. – Мотает бинты или что-то в этом роде.

– Ты ей не сказал? – не поверила я.

– Пока нет, – отозвался Хэнк, прихлебывая из бокала. – Решил, что лучше пострадаю один день, чем три.

– Она в жизни на это не согласится.

– Я и не ждал.

– Хэнк, она ждет, что ты сделаешь ей предложение. Не можешь же ты просто ее бросить.

– Я сделаю предложение, как только мы вернемся. Честно говоря, меня начинает беспокоить, что она на тебя влияет. Я надеялся, что выйдет наоборот.

– Хэнк прав, – сказал Эллис, все еще возивший по столу пепельницу. – Раньше тебе нравились приключения.

– Мне нравятся приключения, но плыть к войне – это совсем не приключение!

– Тогда считай это научной экспедицией, – спокойно произнес Хэнк. – Мэдди, право же. Мы будем в совершенной безопасности. Ты же не думаешь, что я бы что-то подобное предложил, если бы абсолютно не был уверен, да и Фредди бы не стал все организовывать.

– Фредди? – с нарастающим отчаянием спросила я. – Фредди-то тут при чем?

– То есть как, он же обо всем договаривался.

Пока я пыталась уложить в голове, что во всем этом замешан еще и Фредди, Хэнк пристально посмотрел мне в глаза.

– Мэдди, радость моя. Это моя последняя гастроль, последний всплеск безумия, прежде чем надеть на себя цепь с ядром. А поскольку моя личная цепь с ядром намерена меня воспитывать, ты же не откажешь мне в праве на последнюю эскападу?

– Почему бы нам не придумать что-то, из-за чего нас не разорвет в клочья? И кто сказал, что я в конце концов не начну влиять на Вайолет? Когда война кончится, заставим ее поехать с нами. Я куплю себе пару болотных сапог и сама изловлю чудовище – что там, я и для Вайолет сапоги куплю, и потащу ее за собой на озеро, а она будет брыкаться и визжать. Будет на что посмотреть, а?

Хэнк склонился вперед и прижал к моим губам два пальца.

– Шшш, – сказал он. – Мы должны это сделать. Ради Эллиса.

Эллис внезапно поднял глаза. В них снова горел огонь.

– Давайте. Давайте, мать его, сделаем. И все встанет на место.

– Что? Что встанет на место? – спросила я.

– Все, – повторил он.

Я поняла, что спорить с ним бесполезно – по крайней мере не здесь и уж точно не при Хэнке.

– Пожалуй, я бы выкурила сигарету, – сказала я, качая под столом ногой и гневно глядя на ряды сверкающих бутылок за барной стойкой.