|
– Этого только не хватало. Не вздумайте заявить, что рассказали обо всем своим подругам… – Господь с вами! – ужасаюсь я. – Конечно же, нет! – А что тогда? Почему-то становится чуть легче. По крайней мере, я ничего не разболтала. По крайней мере, не продала всю историю «Сан». – Это семейное дело. Оно касается вашего отца. Сэм молчит. – Я была страшно огорчена из-за того, что вы с ним не общаетесь. И ответила на его письмо. Он жаждет видеть вас, Сэм. Вы никогда не приезжаете в Хэмпшир, не встречаетесь с ним… – Ради всего святого! У меня действительно нет времени на это. – У вас нет времени на собственного отца? Знаете что, мистер Важная Персона, возможно, ваши приоритеты расставлены несколько неверно. Я знаю, вы заняты, знаю, этот кризис – дело первостепенное, но… – Поппи, ни слова больше. Вы очень сильно ошибаетесь. От его холодности я свирепею. Как он смеет быть таким самоуверенным? – Боюсь, это вы ошибаетесь! – почти кричу я. – Ваша жизнь проходит, а вы не способны включиться в нее! Может, Уиллоу права?! – Простите? Сэм уже не так бесстрастен, нет, он явно мечтает растерзать меня. – Вы готовы все упустить! Упустить отношения, которые могут дать вам так много, потому что не хотите говорить, не хотите слушать… Сэм озирается. – Поппи, остыньте. Вы слишком эмоциональны. – Ну а вы слишком бесстрастны! Совсем как стоик! Так и вижу римских сенаторов, сидящих в ожидании, когда их убьют. – Знаете что, Сэм? Вы превращаетесь в камень. – В камень? – поражается он. – Да, в камень. Однажды вы проснетесь статуей, но не узнаете об этом. Окажетесь замурованным в себе самом. – Мой голос дрожит. Хотя я не понимаю почему. Какое мне дело, превратится он в статую или нет? – Поппи, я понятия не имею, о чем вы. Но сейчас не время. (Звонит его телефон.) Привет, Викс. Ладно, уже иду. Я хватаю его за руку: – Знаю, вы пытаетесь разобраться с кризисом. Но на свете есть старый человек, который ждет от вас вестей, Сэм. Он мечтает повидать вас. Поговорить с вами, пусть всего пять минут. И знаете что, Сэм? Я завидую вам. Сэм резко выдыхает: – Черт возьми, Поппи. Повторяю, вы ошибаетесь. – Неужели? Да я все бы отдала, только бы оказаться на вашем месте. Только бы увидеть моего папу. Вы и не подозреваете, какой вы счастливый. Вот и все, что я хотела вам сказать. Быстро вытираю слезы. Сэм молчит. Просто смотрит на меня. А потом тихо произносит: – Послушайте, Поппи, я могу понять, каково вам. Семья для меня не пустой звук. У меня очень хорошие отношения с отцом, и я вижусь с ним, когда могу. Но все не так просто, ведь он живет в Гонконге. Чуть не задыхаюсь от ужаса. Родные люди до такой степени утратили связь между собой? И Сэм даже не знает, что его отец вернулся в Англию? – Сэм! – вырывается у меня. – Вы не понимаете! Он вернулся. И живет в Хэмпшире! Хочет вас видеть. Он прислал вам письмо. Вы его не прочитали? Сэм хохочет, а я чувствую себя оскорбленной. – Ладно, – наконец говорит он, вытирая глаза, – давайте начнем сначала. Давайте все проясним. Ведь речь идет о письме Питера Робинсона, правильно? – Нет! О письме… Затыкаюсь на полуслове. Робинсон? Робинсон? Хватаю телефон и проверяю адрес. А я-то думала, что это Питер Рокстон. Мне казалось очевидным, что отца Сэма зовут именно так. – Вопреки вашим предположениям, я прочитал это письмо. И предпочел проигнорировать его. Поверьте, Питер Робинсон вовсе не мой отец. – Но он подписался «папа», – ничего не понимаю я. – Он так и написал. |
