|
– Но… как же сэр Николас? – О, они бы устранили Ника, если бы заручились достаточной поддержкой. В нашей компании есть фракция, больше заинтересованная в том, чтобы получать краткосрочную выгоду и одеваться у Пола Смита, чем в чем-то еще. Ник же печется о долгосрочной перспективе. А это не самая популярная позиция. Вся эта офисная политика так запутана. Как они умудряются еще и работать? Когда Анна Лиза начинает скандалить из-за того, чья очередь идти за кофе, мы все отвлекаемся от работы. Я не смогла бы работать в «Уайт Глоуб Консалтинг». Наверняка целыми днями переписывалась бы с коллегами, спрашивала, что сегодня происходит, и не слышали ли они чего-нибудь новенького, и что, по их мнению, случится в ближайшее время. Хмм. Наверное, хорошо, что я не работаю в офисе. – Не могу поверить, что сэр Николас Мюррей жил в Бэлхэме, – неожиданно вспоминаю я. – В Бэлхэме! – Ник не всегда был важной персоной. Вы не разузнали его подноготную в Гугле? Он сирота. Вырос в приюте. Работал на износ. В нем нет ни капли снобизма. Не то что в тех претенциозных тупицах, которые стараются избавиться от него. – Фабиан Тэйлор, должно быть, сторонник Джастина, – задумчиво говорю я. – Он так саркастичен с вами. А я не понимала почему. У Сэма какое-то странное лицо. – Поппи, признайтесь, сколько моих писем вы прочитали? – Ну конечно, все. А вы как думали? – Выражение лица у него такое забавное, что я фыркаю. – Как только я заполучила этот телефон, то сразу сунула в них нос. Письма от коллег, письма от Уиллоу… – Не могу отказать себе в удовольствии назвать это имя и посмотреть, укусит ли он меня. Сэм никак не реагирует. Словно имя «Уиллоу» ему не знакомо. Но это наш прощальный ланч. Мой последний шанс. Надо быть понастойчивее. – Уиллоу работает не на том же этаже, что вы? – самым обычным тоном спрашиваю я. – На том же. – И… вы видитесь на работе? Он просто кивает. Камень не способен кровоточить. Официант забирает тарелки, и мы заказываем кофе. Сэм продолжает изучать меня. Я хочу еще порасспросить его об Уиллоу, но не успеваю. – Поппи, давайте сменим тему. Можно я что-то скажу вам? Как друг. – Мы друзья? – с сомнением спрашиваю я. – Ну, тогда как сторонний наблюдатель. Прекрасно. От разговора об Уиллоу он увильнул, а теперь собирается выдать речь о том, почему не следует красть телефоны? – Ладно, дерзайте. Сэм берет чайную ложку, словно собирается с мыслями, а потом кладет ее обратно на стол. – Безусловно, это не мое дело. Я никогда не был женат. И не знаком с вашим женихом. И не знаю, какая у вас ситуация. К моему лицу почему-то приливает кровь. – Нет. Не знаете. И потому… Он продолжает, не слушая меня: – Но мне кажется, вы не можете – не должны – вступать в брак, если чувствуете себя ущербной по отношению к вашему жениху и его родителям. И что прикажете делать? Наорать на него? Влепить пощечину? Вихрем вылететь из ресторана? – О'кей. Послушайте… Во-первых, вы меня не знаете – вы сами это сказали. Во-вторых, я не чувствую себя ущербной… – Чувствуете. Это очевидно. И меня это ставит в тупик. Посмотрите на себя. Вы профессионал. Вы успешны. Вы… – он подбирает слова, – вы привлекательны. Почему же вы считаете, что Тэвиши «совсем другие»? – Потому что они важные, знаменитые люди! Они гении, и их обязательно посвятят в рыцари, а мой дядя – обычный стоматолог из Тонтона… Так. Я высказалась достаточно ясно. – А кто ваш отец? Ну вот. Он задал этот вопрос. – Он умер. Мои родители умерли. |
