— Но это совсем не значит, что ему этого хватает и что деньги ему не нужны. Аппетит, как известно, приходит во время еды. Один раз он уже получил крупный куш, так почему бы ему не попробовать проделать то же самое еще раз?

Рэчел покачала головой.

— И все-таки я думаю, что ты ошибаешься.

— Я хотел бы ошибиться, Рэчел, но слишком многое указывает на то, что я прав.

Рэчел ненадолго задумалась. Почему-то — она и сама не понимала почему — ей очень не хотелось рассказывать Грэму о записных книжках и зашифрованном дневнике Дункана Гранта, в которых содержался полный отчет о его частной инвестиционной деятельности за двадцать лет. Быть может, подумала Рэчел, раз отец ничего не рассказал своему личному адвокату, ей тем более не следует этого делать.

— Я доверяю Эдаму, — сказала она наконец твердо, скрывая за уверенной интонацией все свои страхи и сомнения.

— Да? — Грэм слегка приподнял бровь. — Тогда спроси у него, зачем он так часто выезжал за границу в последние годы. А заодно поинтересуйся, как ему при этом удается управлять своей фирмой, потому что большую часть времени он проводит именно в разъездах. Спроси, и посмотрим, что он тебе ответит.

— Ты все еще роешься в его прошлом, Грэм? ведь это…

— Скорее — в настоящем, Рэчел. И извиняться это я ни перед кем не намерен. Твой отец перевернете в гробу, если я не буду добросовестно исполнять свою работу и присматривать за его дочерью, как я ему обещал. Согласись, что если человек регулярно ездит в такие места, которые обычным туристам посещать не рекомендуется, то в этом есть что-то по меньшей мере странное.

«…Я также подозреваю, что после своего освобождения из тюрьмы этот молодой человек несколько раз сознательно ставил себя в опасные ситуации…» — вспомнились Рэчел строки из дневника отца.

Скрестив на груди руки, она посмотрела на адвоката.

— Я знаю, что ты печешься о моих интересах, и я тебе благодарна. Честное слово — благодарна. Но ведь мне уже почти тридцать лет, Грэм, и я могу сама распоряжаться своей жизнью. То, что происходит между мной и Эдамом, касается только нас двоих. Поэтому прошу тебя: не вмешивайся, ладно?

Губы Грэма сжались, превратившись в тонкую ниточку.

— Понятно, — процедил он. — Я все понимаю гораздо лучше, чем ты, Рэчел. И я уверен, что стоит Эдаму покрасить волосы в черный цвет, и ты сразу станешь относиться к нему иначе.

— Если ты думаешь, что я просто переношу на него чувства, которые я когда-то испытывала к Тому, то ты ошибаешься. Все гораздо сложнее…

— Сложнее?..

— Да. Может быть, вначале его внешность действительно имела для меня значение, но теперь — нет. Эдам совсем другой, не такой, как Том. К тому же Том умер… — «Хотя и продолжает дарить мне подарки!..» — подумала она при этом. — Да, он умер! — повторила Рэчел с какой-то непонятной ей самой горячностью. — Я поняла это совсем недавно, но все-таки поняла. А Эдам — жив. И в этом заключена огромная разница, во всяком случае — для меня.

— Но…

Рэчел глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Когда она заговорила, голос ее окреп.

— Если ты приехал только затем, чтобы сказать мне это, тогда тебе лучше уйти. Мне очень жаль, что ты и я по-разному относимся к Эдаму, но тут уж, наверное, ничего не поделаешь. А на будущее я хочу, чтобы ты знал: что бы ты ни говорил мне об Эдаме, мое отношение к нему вряд ли изменится.

Грэм мрачно кивнул.

— Да, я вижу.

И, не прибавив больше ни слова, он вышел из кабинета. Некоторое время спустя снаружи донесся глухой рев мощного двигателя — это «Корвет» Грэма несся по подъездной аллее к шоссе.