Точнее, один глаз, поскольку второй был закрыт черной повязкой. Лихость, которую обычно придает лицу такая повязка, в данном случае была сведена на нет большими роговыми очками.

Генеральный секретарь молча указал на кресло.

– Благодарю вас, товарищ Генеральный секретарь, – произнес полковник Дитко.

По всему было видно, что обстановка произвела на него сногсшибательное впечатление. На какое то мгновение Генеральному секретарю даже показалось, что он сейчас выкинет какую нибудь глупость, например поклонится в пояс.

– Я просмотрел запись, – изрек Генсек после затянувшейся паузы.

– Вы не находите ее чрезвычайно важной?

Генсек кивнул.

– Возможно. Кто, кроме вас, видел пленку?

– Человек, сделавший запись. Он же и автор расшифровки.

– Больше никто?

– Клянусь вам! Я полностью отдаю себе отчет в важности этого материала.

– Как вы на него вышли?

И полковник Виктор Дитко начал рассказывать, да так быстро, что слова сливались воедино, и Генеральный секретарь вынужден был просить его сбавить темп.

Закончив свой рассказ, полковник Дитко сказал:

– Я понял, что должен доложить обо всем лично вам. Я не решился посылать пакет с диппочтой. Пришлось прибегнуть к членовредительству, чтобы попасть в Москву. Начальство уверено, что я проявил служебную халатность. Но вы ведь понимаете, что это не так?

Генсек нетерпеливым жестом отмел опасения Дитко.

– Как ваш глаз? Что говорят доктора?

– Вылечат. У нас в Москве прекрасные хирурги офтальмологи.

– Я распоряжусь, чтобы вами занимались лучшие врачи. А что бы вы хотели от меня?

– Не понял.

– Какую награду?

– Хорошую должность. Здесь, в Москве.

– У вас есть что нибудь на примете?

Полковник Виктор Дитко помедлил, и Генеральный секретарь начал подозревать, что перед ним умный дурак. Когда Дитко наконец дрожащими губами выдавил из себя ответ, Генсек понял, что он просто дурак.

– «Девятка». Если это возможно.

Генеральный секретарь с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Вместо этого он что то сдавленно пробурчал, и полковник Дитко испугался, уж не хватил ли он через край.

«Девяткой» называлось управление, отвечающее за охрану членов Политбюро. Генсек ушам своим не верил. Этот человек поставил на карту карьеру и даже нанес себе телесное повреждение, чтобы доставить донесение такой важности, что обладание этой тайной грозило склонить чашу весов в отношениях между Западом и Востоком, а взамен просит не более чем должность почетного телохранителя Политбюро! Да за свои заслуги он мог бы рассчитывать на такой пост, который при удачном раскладе со временем открыл бы ему двери в Политбюро! Да, и впрямь дурак.

Но вслух Генсек выразился иначе.

– Разумеется, никаких проблем. А где тот человек, который снял эту пленку?

– Сидит под замком в нашем посольстве в Пхеньяне.

– Он ведь наполовину кореец? Хорошо. Как думаете, могли бы вы выполнить ответственное задание?

– Слушаю вас, товарищ Генеральный секретарь.

– Возвращайтесь в Корею. Отправьте этого Сэмми Ки назад в Синанджу.

Пусть поищет более веских доказательств. Любых доказательств. Может быть, в Синанджу хранятся какие нибудь записи. Меня интересует все, но в особенности то, что связано с Америкой. Доставьте их мне. Я намерен разыграть эту карту, но сначала нужно знать наши козыри. Я не хочу подставляться.

– Я немедленно еду в Пхеньян, – объявил полковник Дитко и встал. – Обещаю вам, что ваше задание будет выполнено.

– Иного я от вас и не жду, – ответил Генеральный секретарь, давая понять, что беседа окончена.

Он смотрел, как полковник лихо отдает честь и разворачивается на каблуках, а сам размышлял над тем, какую бы должность в «девятке» поручить этому болвану.