Он приземлился в полном одиночестве на палубу «Думвала» среди плотной массы корисандийцев. Трое из них увидели его появление, и успели вовремя развернуться чтобы встретиться с ним лицом к лицу… что сделало их первыми, кто умер.

Сержант Гарденер упал с наконечником копья в бедре. Он свалился вперёд, по направлению к главной палубе, а мечи и абордажные топоры ждали, пока он упадёт.

Кричащие корисандийцы взяли приступом трап, который он удерживал, и оставшаяся горстка черисийцев отступила к кормовому поручню, образуя последнее, отчаянное кольцо вокруг своего короля. В течение мимолётного момента между ними и их врагами был промежуток, когда корисандийцы толпились на двух трапах, которые они, наконец, взяли.

Где-то на этом пути Хааральд потерял шлем, и ветер холодил его покрытые потом волосы. Он и гардемарин Аплин были единственными офицерами, всё ещё стоявшими на ногах, и он слышал резкое, задыхающееся дыхание его последних защитников. Он посмотрел на их врагов, и на мгновение задумался о том, чтобы сдаться и спасти жизни своих людей. Но затем он увидел безумие в глазах корисандийцев. Они пребывали в тисках убийственной ярости, которая завела их так далеко; даже если бы они поняли, что он попытался предложить свою капитуляцию, они, вероятно, отказались бы принять её.

«Я должен придумать и сказать что-то благородное». — Эта мысль мелькнула в его мозгу, и к его собственному изумлению он на самом деле усмехнулся. Аплин услышал это и взглянул на него, и Хааральд улыбнулся побледневшему мальчику.

— Неважно, мастер Аплин, — почти спокойно сказал он. — Я объясню позже.

И тогда корисандийцы бросились в атаку.

Мерлин Атравес пересёк «Думвал» во взрыве тел, а затем перескочил на палубу «Королевской Черис» и бросился на корму, убивая всех, кто стоял у него на пути.

Корисандийцы, которые оказались на его пути, не имели представления о том, с чем они столкнулись. Очень немногие из них имели время понять, что они ничего не могут сделать.

Он был, без преувеличения, машиной убийства, кружащимся вихрем невероятно острой стали, управляемой силой десяти смертных. Его клинки прорезали плоть, броню, древки копий и тесаки, и никто не мог встретиться с ним и выжить. Тела и кусочки тел разлетались от него в распыляющихся рисунках крови и разорванных конечностей, и он проходил через своих врагов, как лавина, больше задерживаемый их трупами, чем их оружием.

Но между ним и ютом «Королевской Черис» были сотни врагов.

Кайлеб не смог бы повторить прыжок Мерлина. Никто бы не смог, но он и его телохранители продолжили свою собственную атаку вдоль коечных сеток. Фейркастеру удалось каким-то образом встать перед принцем, и крепко сложенный морской пехотинец шёл первым на «Думвал». Морские пехотинцы, уже находящиеся на галере, узнали принца и его телохранителей, и удвоили свои усилия, борясь за то, чтобы остаться между ним и его врагами.

Они не смогли.

Кайлеб, Фейркастер и Арнальд Фалкан были остриём черисийского клина, который пробивался через «Думвал» к «Королевской Черис», и меч, который Мерлин называл «Экскалибур», вспыхнул в руке кронпринца, когда он впервые попробовал кровь.

Корисандийцы ударили по тонкому кольцу морских пехотинцев и моряков, защищавших Хааральда. В течение нескольких невероятных мгновений защитники держались, отбрасывая своих врагов. Но затем один или два из них упали, и корисандийцы потоком хлынули через промежутки.

Черисийцы отступили. У них не было другого выбора. Они разбились на мелкие группы, сражаясь спина к спине, умирая, и по-прежнему отчаянно пытаясь защитить короля.

Хааральд опёрся на кормовой поручень, больное колено вспыхнуло огнём от боли из-за перенесённого на него веса, и его меч свистнул.