Из всей объединённой группировки в более чем триста пятьдесят военных кораблей, которую «Группа Четырёх» собрала для нападения на Черис, менее тридцати избежали уничтожения или захвата. В любом случае, это была самая полная односторонняя военно-морская победа в истории Сэйфхолда.

Гордость королевства Черис за его флот была похожа на яркое, неистовое пламя, которое ещё ярче горело на фоне тьмы его мёртвого короля, и Мерлин понимал это слишком хорошо. Он хотел, всем своим молицирконовым сердцем, чтобы Хааральд не умирал. Хотел, чтобы он сам добрался до юта «Королевской Черис» хоть на минуту раньше. Хотел, чтобы он понял, насколько серьёзной была рана короля, или чтобы он мог каким-то образом залечить эту рану, одновременно сдерживая корисандийских абордажников, загнанных в угол.

Но ничего подобного не произошло, и поэтому король, которым он начал восхищаться и так глубоко уважать — и, даже не осознавая этого, любить, — умер за его спиной на руках одиннадцатилетнего гардемарина.

Это была трагедия, ощущавшаяся гораздо болезненней оттого, что победа уже была одержана. Даже если бы каждый корабль в колонне Чёрной Воды сбежал, Залив Даркоса всё равно был бы сокрушительным триумфом. И всё же…

Мерлин стоял позади короля Кайлеба, наблюдая и слушая, и он знал, что независимо от того, был ли Залив Даркоса или нет, победа, в любом случае, была почти ничего не значащей. СНАРК, которого он послал наблюдать за Хааральдом, записал разговор короля с его флаг-капитаном, и он знал, что смерть короля купила именно то, что хотел купить Хааральд, когда бросил свою жизнь на весы. Всё королевство Черис знало, что король Хааральд мог бы избежать боя. Оно знало, что он решил вступить в бой с шансами шесть-к-одному, вместо того чтобы отступить и позволить этим кораблям сбежать, и что он сделал это потому, что Черис нужно было гораздо больше в этой войне, чем просто победы. Так же, как оно знало, что команда его флагмана сражалась буквально до последнего человека, строя кольцо своих тел вокруг своего короля. И так же, оно знало, что последним решением, которое он когда-либо принял было то, что их король отдал свою жизнь, защищая одиннадцатилетнего гардемарина. Молодой Аплин рассказал Кайлебу последние слова, которые сказал его отец. Слова тяжело дались офицеру, который одновременно был мальчиком, отчаянно пытавшимся не плакать, и они уже разнеслись по всему королевству.

Черис знала так же хорошо, как и Мерлин, что Хааральд не должен был встречаться с врагом лицом к лицу. Во многом, это было неправильным решением для короля. Но это было правильным решением для человека, принявшего его, и Черис знала и это тоже… точно так же, как всегда будет ценить последние слова, которые он сказал одиннадцатилетнему мальчику. Он стал мучеником и, что ещё более важно, примером, мерилом, на которое его флот всегда будет равняться, и легенда о последнем сражении КЕВ «Королевская Черис» будет со временем только расти. Хааральд обеспечил эту легенду, показывая, что он ожидал от себя, показывая своим людям меру, которой они должны теперь держаться сами, если они хотят быть достойны своего покойного короля.

Мерлин не сомневался, что они будут соответствовать стандарту, который установил Хааральд.

Но Хааральд оставил своему народу не только этот пример, ибо он оставил им также нового короля, и черисийская гордость в нём горела столь же ярко, как и их гордость за его отца. Они знали, что это Хааральд спланировал Битву в Заливе Даркоса.