|
Пусть говорит, что хочет, лишь бы слушалась и шла домой через час. Ага, так и послушалась. В один день что-то нашло на Фаню, она заглядывала во все белые машины — искала какую-то Иду, такая хорошая женщина, она всегда спрашивает: — «Фанечка, как ваше здоровье?» Фаня наотрез отказалась зайти в подъезд — вон стоит машина, там Ида сидит, я хочу поздороваться. Хорошо, что Рая была дома, Ирина крикнула снизу, она спустилась и, крепкими толчками подталкивая Фаню в спину, впихнула ее в подъезд. Уж как там Рая утихомиривала Фаню (а по намекам Раи, Фаня здорово безобразничает), Ирине было неведомо. На улице Фаня обычно спокойная, только чтобы вести ее в нужном направлении, приходится прикладывать к ее локтю некоторое усилие. Но это ведь не труд — погулять час со старушкой. «Тебе еще за это и деньги платят!» — пошутил муж. И сглазил.
На следующий день только посидели на скамейке десять минут, и Ирина хотела поднять Фаню и прогулять ее по аллее, как она застонала, заохала и схватилась за живот. «Болит, болит!» — запричитала Фаня. «Пойдемте скорее домой, в туалет!» — испугалась Ирина. «Нет, я не успею!» Ирина беспомощно огляделась. За скамейкой росли кусты, отнюдь не густо. Но выхода не было. Ирина подтолкнула Фаню к кустам и встала спиной к ней. Какое амбре донеслось до нее! И в каком виде Фаня оттуда вылезла! Ирина вылила ей на руки всю воду из бутылочки и поволокла Фаню домой, а она еще упиралась! — зачем домой? «Мыться!» — прикрикнула Ирина, морщась и бросая взгляд на Фанину юбку и тапочки. Ирина вымыла Фаню под душем, переодела ее, постирала одежду и тапочки. А что было делать — не оставлять же Фаню в таком виде! А Фаня вся тряслась — Рая заругает! И рвалась сама стирать. Ирина, как могла, ее успокоила, написала короткую, но с понятными намеками записку Рае и ушла. И всю дорогу смеялась над собой — подумаешь, час погулять со старушкой, и всё! Горшки ведь выносить не придется! Но больше, к счастью, с Фаней ничего подобного не случалось. Она только иногда оглядывалась на те кусты и говорила, что там есть туалет, а в квартире нет. Как-то сосед Сёма, пробегая мимо Ирины по улице, спросил: — Ну, как гуляется со старушкой? — Да нормально. Только… старушка немного не в себе. А ты что, встречала в таком возрасте других? Я что-то не встречал! Сёма засмеялся и побежал дальше. Знал ведь, но даже не заикнулся. Но как Фаня всегда встречала Ирину! Брала за руку, целовала в щеку, говорила: — «Вы такая красивая куколка!». «Старая куколка», — поправляла Ирина, а Фаня возражала: «Да вы еще девочка!», — и они смеялись. Прощаясь, Фаня никак не отходила от двери, и Ирина настойчиво ее отпихивала, чтобы закрыть дверь на ключ — обычно дома никого не было. Каждый день Фаня спрашивала: «Как вас зовут?» Каждый день предлагала перейти на «ты». Вчерашнее у нее исчезало из памяти бесследно. Разговор начинался почти всегда одинаково: «Я так рада, что вы пришли, напомните мне ваше имя, я вчера стучалась к вам, дорогая, но никто не открыл». Ирина терпеливо (в который раз!) объясняла, что живет она далеко, Фаня недоверчиво слушала и через пять минут снова рассказывала, как она «стучалась». А ведь ее из дому одну не выпускали, и даже к соседям она стучать никак не могла. Когда Ирине надоедало выслушивать всякую ахинею, она сама начинала Фаню спрашивать, чтобы отвлечь старуху на что-то реальное. — Кем я работала? — Фаня задумывается, мнется и заявляет, что хочет пить. Потом вдруг вдохновляется: — Когда мы приехали сюда. ну, сюда. мой муж умер. — Но… ваш муж умер еще там, в России (Ирине известно от Раи, что это случилось давно). |
