Мои губы накрыл поцелуй, но я уже совершенно засыпала. Не было сил даже думать, кого позвать в свидетели… Не девчонок, это точно. Им я не решусь открыться. Ладно, пусть об этом думает Аида.

И Аида придумала. Для этого пришлось поехать в Румынию, где я наяву увидела ту поляну, которая мне снилась, только трава на ней порыжела и выцвела, а кустарник и деревья по склонам гор горели багряным, янтарным и золотым цветом вперемешку с вечнозелёными нарядами стройных елей.

— Господи, какая же красота, — сказала я, вдыхая прохладный и чистый воздух, пронизанный свежестью и осенней печалью.

С наступлением темноты на поляне запылал костёр, стреляя рыжими искрами в звёздное небо и бросая оранжевый отблеск на лица наших свидетелей — Кельца и Габриеля Стоящего Медведя. Это было похоже на индейскую свадьбу: природа, ночное небо, костёр… ну, и настоящий индеец в придачу. Только лиц мы себе не раскрашивали и не устраивали плясок вокруг огня. Команда охотников стояла чуть поодаль: тем, кому любопытно, мы присутствовать не запрещали. На базе их ждало поставленное Аидой угощение с выпивкой — в честь торжества.

— Клянусь любить и беречь тебя в горе и в радости, в болезни и в здравии, — сказала Аида, держа меня за руки. — Хотя насчёт болезней — это, я думаю, мы устраним. Ну, и пункт насчёт смерти тоже опустим по той же причине.

— И я тоже клянусь… быть твоей и больше ничьей, — сказала я.

Кольцо прохладно скользнуло мне на палец. В свете костра оно сияло мягким золотым блеском. Такое же украсило руку Аиды. Не стесняясь множеством пар наблюдающих глаз, Аида поцеловала меня в губы ласково и крепко — под салют выстрелов, потревоживший ночной покой гор.

— Что ж, поздравляю тебя, братишка, — сказал Змей.

Аида засмеялась, пожимая его протянутую руку.

Охотники с весёлыми возгласами и свистом отправились пировать, а мы остались у костра вдвоём. Он горел для нас, и мы грелись его теплом, а наши тени на траве слились в одну.

Потом Аида торжественно подвела меня за руку к освещённой изнутри большой палатке и откинула полог:

— Дорогая новобрачная, милости прошу на свадебное ложе!

Внутри оказалось довольно просторно. К потолку палатки были подвешены гирлянды из цветов и лампочек, а на надувной кровати шелковисто переливалось бельё страстно-алого цвета. У изголовья ложа стоял большой дорогой букет. Бутылка шампанского, фрукты и бутерброды с икрой завершали убранство нашего свадебного шатра.

— Красота, — сказала я, повиснув на шее Аиды, и мы плюхнулись на упругую, как батут, кровать.

— Быстрее под одеяло, пока не замёрзли, — скомандовала Аида.

Впрочем, воздух в палатке был тёплым благодаря походному газовому обогревателю — хоть догола раздевайся, что Аида со мной и проделала за считанные секунды. Любуясь мной, лежащей на алом шёлке, она зажгла большую свечу, а лампочки погасила. Ощутив на себе тёплую тяжесть её тела, я закрыла глаза.

— Осторожнее с клыками, ладно?

Аида прошептала низким и хрипловатым от страсти голосом:

— Всё будет хорошо, принцесса.

Да, всё было хорошо. Мне нравилось гладить её, начиная с длинной чёлки, переходя на макушку, подстриженную короче, потом — на затылок, где топорщился пушистый щекотный ёжик, плавно сходивший на нет и перетекавший в длинную гладкую шею и шелковистую спину. Её поцелуи были мягки и осторожны: она старалась не коснуться меня клыками, но совсем избегать этого не получалось, и когда мой язык задевал что-то острое, я ощущала лёгкий укол адреналина. Сумрак обступал нас со всех сторон, но я не боялась его, потому что у него были родные и любимые глаза — зелёные глаза Аиды.

Эпилог

День полон золотисто-янтарного тепла, шаловливые неугомонные солнечные зайчики пляшут под ногами, а сквозь яблоневые кроны пробиваются колючие лучики-иголки.