– Как известно из истории двух последних чеченских войн, для полевых командиров ультиматумы так же действенны, как по танкам – стрельба из рогатки, – Тим снова вернулся к больной теме, – поэтому ультиматум в двадцать четыре часа сдаться, что ваш Казанцев выдвинул Хаттабу с Басаевым, выглядит более чем странным. За этой обнародованной вчера «мирной инициативой» снова просматривается какая-то нечистая игра. Рассчитывать на то, что Хаттаб с Басаевым скинут камуфляж и, вняв малопонятному предложению «влиться в мирную жизнь», наденут костюмы с галстуками и отправятся с Казанцевым в местную дискотеку, пожалуй, не стоит. Но и наивно полагать, что власть станет действовать так непрофессионально, предпринимая заведомо неэффективные действия вроде последнего ультиматума. Складывается впечатление, что напуганный разоблачениями Кремль пытается по-быстрому свернуть чеченскую кампанию. И при этом как не предположить, что для подкрепления «предложений» не предусматривается какой-то «секретный протокол»? Может, Басаеву предложат беспошлинное право торговать героином в столичном метро? А Хаттабу – десять процентов с доходов Газпрома? Где же правда? Ваш народ имеет право ее знать!

Плюшкин кивнул, взглянул на Айсет и неожиданно сменил тему.

– Тим, а с кем поедет наша девушка? – спросил он в упор, поверх очков уставившись в вырез платья Айсет.

– С самым смелым, – ответил Тим.

– Нет, с самым перспективным, – возразил Плюшкин, – а самый перспективный для нее в профессиональном смысле – я, потому как все выпускницы журфака хотят на мой телеканал.

– Во-первых, я не с журфака, а из Лондонской школы экономики с отделения медиа-бизнеса, – отпарировала Айсет.

– А во-вторых, канал не твой, а Козлинского, – вставил Тим.

Айсет пошла с Плюшкиным.

Заинтригована она была не обещанным вином из личного «cave», но… Софи-Катрин по секрету она бы призналась, что даже не женское, а девчоночье какое-то любопытство одолело – страсть как хотелось взглянуть на то, что у журналиста Number One болталось под выдающимся животом…

Айсет слышала выражение «крутить динамо». Но сама никогда еще этого не проделывала. Все вышло само собой.

Принимал он ее, естественно, не дома. Но и здесь был этакий «филиал» его знаменитого погребка. Выпили неплохого вина, потом Айсет отправила Плюшкина в ванну.

– У японских девушек есть обычай перед сексом собственноручно вымыть своего самурая, – сказала она, входя, когда Плюшкин, совершенно голый и пьяный, пытался по-быстрому соблюсти гигиенические формальности. – Не торопись…

Полюбовавшись на вышеозначенный предмет и нисколько не впечатлившись, Айсет потеряла к развитию событий всякий интерес.

И теперь, когда она ехала в такси домой, она почувствовала себя одноклубницей столичных милиционеров. Да здравствует «Динамо»!

Да! Жизнь нескучная штука. Она может быть тяжелой, трудной, или – наоборот, легкой, веселой, она может быть быстротечной в узкой стремнине событий, она может быть замедленной в широком разливе отсутствия событийных вех… Но она не может быть скучной…

Наутро отец снова послал ее в Питер. Туда летела самолетом «Трансаэро». Обратно – вечером «Красной стрелой»… И, вернувшись из Питера, Айсет узнала, что отец убит.

Юсуфу позвонили на мобильный, когда они только сели с ним в вагон. Но верный и благородный Юсуф решил подарить своей госпоже хоть одну спокойную ночь. Чеченские женщины часто теряют близких. Зачем ей раньше времени узнать про новое горе? Все равно они приедут только утром! Что изменится, если она узнает с вечера? Разве что вновь проплачет всю ночь?!

На вокзале их встретил Зелимхан – бригадир дядиных нукеров.