Он выбрался из лифта и прошел на середину коридора, выбрав самую быструю дорожку, чтобы попасть в свою квартиру. Подъехав ближе к дому, он перешел на медленную дорожку с привычной ловкостью, извлек из кармана маленькую коробочку и, поднеся ее ко рту, произнес свое имя. В стене открылась дверь.

В передней слуга принял и пронес в кабинет его портфель.

– Мы ждали вас раньше, сэр. Мэдлин приносит извинения, но ей кажется, что птица подгорела.

– Это я виноват, Стефан. – Ему все равно не особенно нравилось синтетическое птичье мясо.

– И в гостиной вас дожидается мисс Картис. Я говорил ей, что вы не обедали…

– Все в порядке.

Решительный внешне, внутренне он смутился. Даже почувствовал легкую дрожь в ногах и проклинал себя за невольное шутовство. Он только раз видел Хэлен – мельком, на каком-то вечере – со времени окончания их связи.

Алан вошел в строгую гостиную.

– Добрый вечер, Хэлен. Как поживаешь?

Они не пожали друг другу рук.

– Здравствуй, Алан.

Он не догадывался, зачем она здесь, да и не особенно хотел знать. Только боялся, что его чувства к ней опять оживут…

Алан сел. Она расположилась напротив, в другом набивном кресле без ручек. Хэлен накрасилась, что было совсем на нее не похоже: светло-зеленые губы, ультрабелая пудра, брови и веки – красные. «Вкус у нее всегда оставлял желать лучшего», – подумал он. С ее почти треугольным лицом, короткими черными волосами и небольшим носом она очень напоминала кошку – если не обращать внимания на косметику, делавшую ее похожей на труп.

– Я слышал, ты сегодня была на «аудиенции» у Огненного Шута? – обронил он.

– Где ты об этом услышал? Сработал там-там? Или побывал у кого-нибудь на коктейле?

– Нет. – Он не совсем искренне улыбнулся. – Но в наши дни повсюду шпионы.

– Значит, ты заходил к дяде Саймону, да? На выборах он собирается воспользоваться этими сведениями против меня?

– Нет, не думаю.

Она явно нервничала. Ее голос чуть заметно подрагивал. Может быть, его голос – тоже. Они были очень близки – в том числе физически – и разрыв, когда он наконец произошел, случился во гневе. С тех пор он не был с нею наедине.

– Какие у тебя шансы на победу?

Она улыбнулась.

– Неплохие.

– Да, похоже на то.

– Тебя это обрадует?

Она прекрасно знала, что нет. Ее политические устремления стали главной причиной их разрыва. В отличие от своих родственников, включая самых дальних, он не интересовался политикой. Наверное, подумал он опять с давешней горечью, Саймон Пауйс прав, и он унаследовал кровь от своего неизвестного отца. Алан покачал головой, чуть пожимая плечами и рассеянно улыбаясь.

– Я… я не знаю, – солгал он. Разумеется, его бы разочаровала ее победа. Алан ненавидел политическую сторону ее характера. Он не имел ничего против женщин в политике – считать так значило бы оторваться от настоящего и окунуться в старину – но чувствовал, что ее таланты – в чем-то ином. Может быть, в живописи, для которой у нее больше нет времени? Она могла стать выдающимся живописцем.

– Пора Солнечной системе встряхнуться, – сказала она. – Солрефы правили слишком долго.

– Возможно, – безразлично откликнулся он. И, отчаянно стремясь разделаться со своими сомнениями, спросил:

– Зачем ты пришла, Хэлен?

– Мне была нужна помощь.