Люди слишком заняты и часто не справляются с трудными родительскими обязанностями. Дети смотрят телевизор или играют с компьютером. У людей не хватает терпения учиться чему-то такому, что не находит немедленного применения. Никто не желает жертвовать собой. Мы идем по пути к появлению детского мира.

Кое-что из того, что он сказал, я слышал и раньше, но тем не менее это заставляет задуматься. Я как будто не узнаю себя. Я бы и рад стать взрослым, но не знаю, что это значит. Я не понимаю, что это такое. Неужели я больше думаю о том, как мне стать знаменитым, чем о том, как стать хорошим? Не знаю! Я бы не сказал, что так уж мечтаю прославиться. Но я хочу, чтобы Норвегия стала заметной страной на карте мира, я ведь уже говорил, что задумал этот жест в знак благодарности за все хорошее. Но как прославить Норвегию, самому не став знаменитым? Я не могу отвечать за то, что там делают или не делают дети, пока на мне не лежит эта ответственность. Тут уж виноваты другие. Ну давайте, пожалуйста, выпихните их уж как-нибудь на воздух, гоните этих чертенят под дождь и под снег! Туда их, на воздух! Пускай проветрятся. И я не думаю, что с моим неокортексом что-то там не в порядке. Я-то набегался и накидался камушками, когда был маленький. Но вот деконструктивность — это да, это во мне есть. Это висит на моей шее. Может, со мной все обстоит и не так уж мрачно, но я расправлюсь со всей этой дрянью. Оторву по кусочкам, только клочки полетят. Раз, и нету!

Мысли во время второго полета.

Мысль номер один. Как-то оно все получится? Причем «все» я подразумеваю в самом широком смысле слова.

Мысль номер два. Поразительно, что каждое утро наступает рассвет. Вечно так продолжаться не может.

Мысль номер три. Скоро проснутся мои родители.

Мысль номер четыре. Мне начинает хотеться завести детей.

Мысль номер пять. Не знал, что Англия так выглядит.

Мысль номер шесть. Там, внизу, живет кто-нибудь поинтереснее нас.

Мысль номер семь. Давненько что-то не видел на аэродромах ассенизационную машину. А значит, дерьмо сбрасывают прямо сверху. Ледяное дерьмо. Прямо сверху.

Мысль номер восемь. Надеюсь, я не окажусь в самолете в такой день, когда пилоту придет в голову мысль: «А на кой черт все это надо? Каждый день я перевожу людей по воздуху туда и сюда. Я думал, что, если они полетают по свету, они станут умнее и что-то начнут понимать, но они ничегошеньки так и не поняли. Это же сплошь идиоты! А возьму-ка я да и бухну их всех в море».

По возвращении в Тронхейм продолжается работа над созданием команды. Мы отправляемся за город на Бюмарк походить на лыжах. У Кима и Эгиля нет лыж, поэтому мне пришлось раздобыть для них лыжи, но с этим все оказалось просто. В Норвегии хватает лыж. Лыжи не дефицит. Ингве явился с «телемаркским» снаряжением и выглядит как на картинке. Воплощение лихого лыжника. Эгиль выглядит не так здорово. На нем хлопчатобумажные штаны из дангери и нет лыжной шапочки. За дружескими разговорами мы шагаем в сторону приюта Эльгсет, а тем временем сами собой крепнут связывающие нас узы. В Эльгсете мы закусили принесенными с собой бутербродами и перекинулись в картишки. Понемногу мы становимся сплоченной командой.

Засел за чтение проектов, которые представили в письменном виде остальные.