По временам ее охватывало беспокойство, потому что, как ни хотелось ей избежать неприятных последствий, тоненький голосок внутри нашептывал: «Но если, несмотря ни на что, это все-таки случится…» И подсказывал ей голосок вовсе не покорность судьбе.

В одну из своих беспокойных ночей она поняла, что может предсказать, как будет реагировать каждый из них, даже что они будут ей говорить.

За городскими коттеджами располагались куда более внушительные дома с садами, а дальше, где дорога начинала взбираться в гору, с одной стороны тянулось поле, с другой — лес. Городок остался позади.

Неожиданно она поймала себя на том, что улыбается.

Затем меж деревьев открылась прогалина, и она вышла к высокой арке ворот, под верхней перекладиной которых болталась вывеска: «Трегвитенский парк отдыха и туризма. Кемпинг, стоянка для передвижных домиков, гольф, теннис, пляж». От ворот в глубь парка вела выложенная щебнем дорожка; она извивалась меж поросших травой холмов, склоны которых были изрезаны искусственными террасами для парковки домиков на колесах. Их белые крыши едва виднелись за деревьями и кустарником, которые прекрасно маскировали нахальное вторжение машин в естественный ландшафт. Неподалеку и чуть в стороне от въезда возвышался большой каменный дом с коньком на крыше и выступающими карнизами; дом, где она родилась, единственный, который знала она пока в своей жизни. С противоположной стороны от ворот располагалась постройка в стиле швейцарских шале с табличкой, гласившей: «Служба размещения, магазин и кафе. Все справки здесь». Рядом были расставлены столики для любителей поесть на свежем воздухе.

Хильда толкнула ту дверь, на которой значилось: «Служба размещения».

Позднее утро в туристических кемпингах обычно самое спокойное время, и свою сестру Элис она застала за разборкой бухгалтерии. Ей помогала долговязая девица примерно одного с Хильдой возраста, которая заносила в реестр номера вновь поступивших счетов.

— Привет, малышка, — сказала Элис, оторвавшись от своего гроссбуха. — Что у нас такой скучный вид? Ничего, потерпи недельку-другую, а там и снова в школу.

— Очень смешно!

И чертами лица, и цветом волос сестры очень походили друг на друга, но Элис в свои двадцать восемь уже заметно обабилась, начав терять стройность фигуры и былую привлекательность.

— Не могли бы мы… — начала Хильда, обращаясь к девушке-помощнице.

— Да, Шарон, — сказала Элис, — будь любезна, сходи поищи моего муженька. Он должен быть где-то на верхней площадке. Поинтересуйся у него, куда могла деться платежка за дизель, который доставили двенадцатого числа.

Когда помощница вышла, Элис сказала:

— Она вернется не скоро. На самом деле, Берти косит траву за туалетами. А теперь рассказывай, какие у тебя проблемы, малышка.

— Я только что от врача.

— Ты ходила к врачу? Тебе нездоровится?

— Я беременна.

Ну вот, она это сказала. Слова произнесены.

— Беременна?! О, Боже! — Смысл сказанного дошел до Элис не сразу. — А ошибки быть не может?

— Нет.

— Какой срок?

— Восемь недель.

— Ты, должно быть, догадывалась, раз сама пошла проверяться.

— Конечно.

— И кто же это? Ральф?

— Да.

— Ты в этом уверена?

— Естественно, уверена! Что я, по-твоему?…

Элис сдержала раздражение и сказала:

— Ладно, не будем вдаваться в это сейчас, но только не строй из себя святую невинность, детка! И давно вы с Ральфом?…

— Это было всего один раз.