Я широко улыбнулся ей, но в её глазах не мелькнуло даже капли узнавания. В них плескалось безумие, расширенный зрачок залил почти всю радужку, но и сам он был не полностью черным, а каким-то мутным, словно внутри клубился темный дым.

— Ты убил моих людей! — указал на меня рукой Шило.

Его глаза тоже уставились на меня, но они были совсем другие. Строгие, осмысленные и злые, словно пистолетные стволы.

— Ой, да брось ты! — засмеялся я, и плюхнулся на низкий диванчик напротив него. — Слетают на точку возрождения и вернутся. А ты получше будешь дрессировать своих шавок, чтобы не раскрывали пасть на кого не надо, — я с удовольствием откинулся на спинку и вытянул вперед ноги. — Ну здравствуй, союзничек.

Анна присела рядом со мной, на самый кончик дивана, готовая в любой момент распрямиться словно пружина и кинуться в бой. Всем своим видом она излучала опасность. Я же наоборот был улыбчивым и небрежным, словно пришел к себе домой, и сейчас ждал, когда мне принесут тапочки.

Может быть, покажи я немного свой испуг или настороженность, Шило бы отдал приказ, и нас начали бы гасить всей толпой. Кто знает, чем бы это закончилось, но на попытку он наверняка бы решился. Но я вел себя неправильно, нестарндартно, плюс позволил ему сохранить лицо… и главный тихушник уступил.

— Здравствуй, Таргитай, — Шило растянул свои губы в улыбке, — и тебя привествую, Богиня-Смерть, — он слегка кивнул моей спутнице и пододвинул нам два широких бокала, словно для коктейлей, наполненных уже знакомым мне веселящим соком, — угощайтесь гости дорогие.

— На работе не пью, — отказался я.

Анна, так вообще не удостоила Шила ответом. С момента нашего появления она вообще не произнесла ни слова, и только оглядывалась, смешав во взгляде любопыство и высокомерие, словно прикидывая насколько сподручно все вокруг было бы сжечь, и что бы для этого потребовалось. Разговоры вообще не были её коньком и всю дипломатию она сбросила на меня.

— Много теряешь, — заметил Шило.

Он вытащил зеленый шарик, вроде тех, что были в ходу у паучьих жриц, и уронил его в фужер. Тот моментально растворился, выпустив наружу целую кучу мелких шипучих пузырьков и окрашивая содержимое бокала в грубокий изумрудный цвет.

— А такое? — спросил он.

— Тем более, — сморщился я.

— Тогда смотри.

Шило поднял бокал и поднес к носу "паучихи". Та не столько увидела, сколько учуяла что-то исходящее от напитка, и потянулась к нему с напором собаки, которую поманили куском копченой колбасы. Тихушник дразня отвел от неё бокал, а потом второй рукой жестко ухватил за волосы не давая двинуться вперед.

— Это Каприза, — светским тоном сообщил Шило, — официальный, так сказать, амбассаддор клана Лолс в нашем скромном храме.

Джи Бо услышал его слова и одобрительно заржал. Остальные девчушки тоже учуяли запах напитка и взволнованно обернулись в сторону Шила. Словно животные, мелькнула мысль, не люди.

Жрица захныкала жалобно, даже как-то по звериному заскулила, и все равно продолжала тянуться, не смотря на сильную боль. У нее на глазах выступили слезы.

— Мы назвали его "Нектар Лотоса", — стал рассказывать довольный представлением Шило. — Есть у нас один умник, умеет завернуть красиво. На телок эта штука оказывает потрясающее воздействие. Становятся послушными, ебливыми, а главное, потом нихуя не помнят.

— Прям не помнят? — удивился я.

— Да хер их знает, — равнодушно ответил Шило. — Может и брешут и помнят все. Но звиздят, что не помнят, оно и приятнее, и не так стрёмно. Типа "не виноватая я". Зато вкус помнят на ура. Бегут сюда, если что, словно им медом здесь намазано.

Он отдал наконец бокал Капризе, и та проглотила его в один глоток, а затем начала тереться о тихушника, не обращая внимания на окружающих.