|
40 до 10.15, а потом находилась в рампусе со всеми остальными девушками. Около половины двенадцатого Джон Мерсер появился вместе с неизвестным человеком и созвал их всех, а незнакомец стал расспрашивать, не входил ли кто то из них этим утром в комнату Эшби и не заметил ли кого нибудь, кто туда входил; услышал в ответ единодушное «нет», после чего мистер Мерсер сообщил им о случившемся. Даже при наличии моего «исключительного понимания психологии молодых привлекательных женщин», мне ни разу не показалось, что Эльма что то от меня утаивает, разве что какие то мелочи под самый конец, когда я спросил ее, кто мог, по ее мнению, солгать полицейским про нее и Эшби. Эльма не захотелось никого называть без веских на то оснований. Я сказал, что это смешно, что любой мужчина или женщина, узнав, что его или ее оклеветали, непременно заподозрит кого нибудь из окружающих, но ее нельзя было переубедить. Если кто то и желал ей зла, она не знала этого человека. Разве что Эшби. Но он умер. В одиннадцать часов я печатал за своим столом заключительную часть нашей беседы, когда раздался звонок внутреннего телефона, я повернулся и взял трубку. В оранжерее Ниро Вулф редко отвлекался от своих обожаемых растений, чтобы позвонить мне. Поскольку он завтракает у себя в спальне и после этого прямиком поднимается на крышу, я с ним еще не виделся и на всякий случай поздоровался. – Доброе утро, Арчи. Что ты делаешь? – Печатаю мое интервью с мисс Вассоз, только суть. Не дословно. Почти закончил. – Ну и? – Ничего из ряда вон выходящего. Некоторые факты, возможно, окажутся полезными; что касается доверия к ее словам, теперь уже пятьдесят к одному. Он хмыкнул. – Она поела? Гость, званый или незваный, не должен голодать. И неожиданно добавил: – Пятьдесят к одному, ты говоришь? Пожалуй, больше. Скажи, что другое, кроме правды, могло привести ее сюда? Черт побери, где она? – У себя в комнате. Разумеется, на работу она не пойдет. И не беспокойтесь, она не голодает. Поела. Позвонила в прокуратуру узнать, когда сможет получить тело отца… Молчание. – Отчет в газете подтверждает ее выводы, что полиция решила, будто ее отец убил Эшби, а затем покончил с собой. Не так прямо, конечно. Ты читал? – Да. Она тоже. – Но газеты могут ошибаться, а на этот раз наверняка ошибаются. Возможно, что мистер Кремер хитрит. Если это так, тебе придется это выяснить. Досконально. – Может знать Лон Коэн. – Этого недостаточно. Тебе надо повидаться с мистером Кремером. Сейчас же. – Если он и хитрит, то все равно своих карт не раскроет. – Нет, конечно. Придется проявить ловкость. Призови на помощь собственную сообразительность в сочетании с опытом. – Да, да, я уж таков… Хорошо, я отправлюсь, как только закончу печатать. Мне требуется еще минут пять. Вы найдете мой отчет в своем ящике. Я повесил трубку. Мне хватило трех минут. Я положил первый экземпляр в стол Вулфа, а копию к себе, пошел на кухню предупредить Фрица, что ухожу, взял пальто на вешалке и вышел из дома. До Южного отдела по расследованию убийств от нашего старичка особняка довольно далеко, но моя голова любит отдыхать, пока я шагаю по дороге, а мне надо было обдумать «возможные подходы» к Кремеру, так что на Девятой авеню я остановил такси. Дежурный полицейский, который отнюдь не был моим любимым представителем администрации города, сказал, что Кремер занят, но мне может уделить несколько минут. Я ответил: – Нет, благодарю вас, – и уселся ждать. Лишь около полудня меня проводили через холл в кабинет Кремера. |
