|
Скажем, тридцать к одному. – Ты веришь ей? Эльма медленно повернула ко мне голову. – Да. Скажем, двадцать к одному. – Благодарю вас, мистер Гудвин. И снова повернулась к Вулфу. Он довольно долго смотрел на нее, прищурив глаза. – Хорошо, допустим, что вы говорите искренне, что тогда? Вы начали с того, что должны мне все рассказать, и я вас выслушал. Ваш отец погиб. Я его высоко ценил, и я не посчитался бы с усилиями, если бы можно было его воскресить. Но чего вы можете ожидать от меня, кроме сожалений, которые я уже высказал? – Но… Она удивилась. – Я думала – разве не ясно, что они намереваются сделать? Я хочу сказать, они вообще не собираются ничего делать. Если они считают, что отец убил мистера Эшби из за меня, а потом из страха разоблачения убил себя, что они могут сделать? На этом все кончится, потому что для них расследование уже закончено. Так что теперь я сама должна что то предпринимать, а я не знаю, что именно. Поэтому я пришла к вам. Папа говорил… Она замолчала, прикрыв рот растопыренными пальцами. Это было ее первое резкое движение. – Ох! – почти простонала она, рука у нее бессильно упала. Тут же вскинула голову и заговорила по другому: – Какая непростительная рассеянность… Ну, конечно же! Прошу вас меня извинить. Раскрыв свою большую сумочку из коричневой кожи, она запустила туда руку и что то вытащила. – Мне следовало это сделать с самого начала. Видите ли, папа не истратил ни единого цента из денег, полученных от вас, он относился к ним с огромным благоговением. Здесь собраны все долларовые бумажки, которые вы ему платили. Он говорил, что в один прекрасный день сделает на них что нибудь особенное, только не упоминал, что именно… Он просто считал… Она замолчала, прикусив губу. – Только без истерик! – испугался Вулф. Она кивнула. – Знаю. Не бойтесь, я не стану плакать. Я не пересчитывала деньги, но тут должно быть около пятисот долларов, ведь вы платили ему по три доллара в неделю на протяжении трех с половиной лет. Она неслышно поднялась с кресла, положила пачку на стол Вулфа и вернулась на место. – Конечно, для вас это пустяки, ерунда по сравнению с пятьюдесятью тысячами, которые вам платят за ваш труд, так что в действительности я прошу милостыню. Но это не для меня, это для моего отца! И в конце концов получается, что на протяжении трех с половиной лет он даром чистил вам обувь. Вулф укоризненно посмотрел на меня. Признаю, что я без разрешения впустил Эльму в дом, но по его взгляду можно было предположить, что я убил и Эшби, и Пита, и ей подсказал план его убийства. Потом он перевел взгляд на девушку. – Мисс Вассоз, вы просите меня установить невиновность вашего отца и вашу непорочность, так? – Моя непорочность не имеет никакого значения. – Но невиновность вашего отца для вас очень важна? – Да. Да! Вулф ткнул пальцем в пачку денег, перетянутую резинкой. – Это ваши деньги. Заберите их. Как вы справедливо сказали, это пустяк за подобную работу, и если я окажусь таким Дон Кихотом, что возьмусь за нее, мне оплата не потребуется. Сейчас я ничего не отвечу, ибо если бы мне сейчас требовалось сказать «да» или «нет», я бы сказал «нет». Полночь, я устал, давно пора лечь спать. Я сообщу вам свое решение утром. Вы останетесь здесь. В доме имеется свободная комната со всеми удобствами. Он отодвинул кресло и поднялся. – Но я не хочу… У меня с собой ничего нет. |
